– Придет время – все поймешь. Да, неблизкий путь к Любви тебе предстоит. Как и всем нам, полагаю. Как твой живот?

– Нормально. Вроде не болит.

– Отдохни, продолжим завтра. Тебе нужно набраться сил.

– Спасибо, Фея. Слушай, а у тебя не найдется чего-нибудь выпить?

– Не стоит, дитя. За бокалом красного от себя не спрячешься.

– Это же шутка! Пойду-ка я выпью фляжку свежего воздуха в саду и опьянею от сладкого аромата цветов. Боже мой, что со мной происходит? Во мне проснулся поэт! Не узнаю себя… Да, это конец, Нэнси!

– А может быть, начало…

Глава 12

Тише, разговор с истинным Я

«Не ищите любовь – ищите стены, что ее держат».

Руми

Проснувшись на следующее утро, Нэнси почувствовала необыкновенную энергию и жажду жизни, которой не испытывала уже очень давно. Она вскочила с постели, предвкушая, что приготовил для нее день. Наспех умывшись, она пошла на кухню.

– Хорошо выглядишь, Нэнси.

– Да, сегодня мне гораздо лучше. Я чувствую себя легче. Как будто отпустила что-то, не понимая, что именно.

– Ну и хорошо. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Звякну Анжелике. Давно ее не слышала.

– Хочешь ей что-то сказать?

– Нет, наверное. Хотя, да… Что люблю ее.

Фея улыбнулась, заметив, что Нэнси изменилась.

– Позавтракаю и позвоню ей. Начнем, как обычно, в девять?

– Да, дитя.

Нэнси услышала четыре гудка, прежде чем Анжелика подняла трубку.

– Алло? Мам, это ты?

Как страшно…

– Да, это я. Здравствуй, дорогая.

– Привет! Вчера пыталась до тебя дозвониться. Бабушка попросила – сказала, что ты приболела. Что случилось?

Мама, ну зачем ты втягиваешь в это Анжелику?

– С чего бы начать? Я на Барбадосе, чтобы найти правду.

– Правду? Правду о чем? А работа? Я думала, ты в командировке.

– Я здесь, чтобы узнать правду о моих биологических родителях и об удочерении.

– А? Бабушка – не твоя настоящая мать?

– Ну, она моя мать, но не биологическая.

– И как давно ты узнала? Не могу поверить, что у меня есть семья на Барбадосе! Нашла своих родителей? Какие они? Получается, у меня будет три бабушки?

– Нет, милая, мои родители умерли. Я была совсем маленькой. Других родственников, кажется, тоже не осталось.

– Жалко. Было бы круто сгонять на Барбадос. Поэтому бабуля хочет, чтобы ты вернулась? А почему она так волновалась? Вроде ничего страшного.

– Это не все… На самом деле я больна. И на Барбадосе я ищу… лекарство.

– Мам, что с тобой? – забеспокоилась Анжелика.

– Не волнуйся, милая, все будет хорошо.

– Это серьезно? – спросила Анжелика, и Нэнси услышала, как она тяжело сглотнула.

– Не знаю, как сказать, поэтому скажу прямо… У меня рак толстой кишки.

В трубке – молчание. Должно быть, Анжелика потеряла дар речи.

– Все в порядке, дорогая. Я выздоравливаю. Просто я выбрала нетрадиционный путь.

– Но мама, тебе нужно домой, в больницу. Чем они тебя там лечат на этом Барбадосе?

– Дорогая моя, знаю, что ты не понимаешь, но попробуй, пожалуйста. Ни одна больница не сможет меня вылечить. Душевные страдания не снять таблетками и химиотерапией. Чтобы исцелиться, я должна посмотреть в лицо своему прошлому и самой себе. Этим я и занимаюсь. А потом вернусь в Париж и сразу же в больницу.

Анжелика стала рыдать в трубку.

– Мам… мам, ты умрешь?

– Не знаю, но я сделаю все возможное, чтобы жить долго-долго. Иначе кто будет заставлять тебя убираться в комнате?

– Возвращайся домой. Бабушка права. А после лечения поедешь на свой Барбадос. Я увижу тебя?

– Конечно увидишь, дорогая.

– Если ты не вернешься домой, я приеду к тебе. Папа заплатит за билет.

– Анжелика, ты пропустишь школу.

– Плевать. Поговорю об этом с папой. Он одобрит.

– Милая, дай мне две недельки. Может, я вернусь домой даже раньше.

– Мама, я тебя знаю. Возвращайся, пожалуйста…

– Анжелика, милая, послушай, ты знаешь, что я люблю тебя?

Анжелика снова расплакалась.

– Да, мам, – всхлипывала она.

– Ну, это самое главное. Хотя мне стоило бы говорить это почаще.

– Мама, ты говоришь так, словно вот-вот умрешь…

Анжелика теперь не плакала – она ревела.

– Нет, просто я изменилась. Я люблю тебя, моя дорогая. Вернусь и обниму тебя, а еще дам по заднице, если ты не будешь учить математику.

– Не смешно. Папа знает? Он мне не говорил.

– Нет, я скажу ему. Передай ему трубку, пожалуйста. Со мной все будет в порядке.

– Но мам…

– Не волнуйся, все будет хорошо. Пожалуйста, дай трубку отцу.

– Ладно, – смирилась Анжелика.

– Алло? Нэнси, что происходит? – обеспокоенно спросил Антуан, сменивший дочь в трубке. – Анжелика вся в слезах. Чего ты ей наговорила?

– Я сказала, что люблю ее и что у меня рак толстой кишки.

– У тебя что? Рак толстой кишки?

Антуан замолчал, а потом продолжил скороговоркой:

– Что сказали врачи? Какая стадия? И давно ты знаешь? Что ты забыла на этом чертовом Барбадосе? Бросай все, возвращайся домой и лечись. Твоя работа тебя похоронит.

– Антуан, я лечусь на Барбадосе. Не совсем в больнице, но да, лечусь.

– Что это значит? Ты вступила в секту?!

Нэнси рассмеялась.

– Нэнси, это не смешно. Посерьезней, пожалуйста.

– Я серьезна как никогда. Впервые за многие годы я знаю причину всех своих бед.

– Что это значит? Что за ребусы?

– Я открыла в себе старую рану. Мне нужно примириться с собой и со своим прошлым. Я могу сделать это только здесь, на земле, где я родилась и где исчезла.

– О чем ты говоришь?

– Я приемная и на самом деле родилась на Барбадосе.

– Приемная? Твои биологические родители – барбадосцы?

– Ну, они жили на Барбадосе.

– И давно ты узнала?

– Пару недель назад.

– Так вот почему ты вдруг сорвалась на Барбадос? Слушай, это все может подождать. Возвращайся во Францию, тебе нужно в больницу.

– Нет, не может. Мои раны не вылечат парижские врачи – я уже говорила. Болит не тело – скорее сердце или голова.

– Так я и думал! Сектантские словечки! Чокнутая…

– Кто более чокнутый – чокнутая женщина или мужчина, который на ней женился?

– Хорошо, съела. Но если серьезно, ты точно знаешь, что делаешь? Разве это не риск?

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– Ладно, надеюсь, ты права. Я присмотрю за Анжеликой, а ты там лечись.

– Хорошо.

Повесив трубку, Нэнси почувствовала освобождение. Груз тяготившей ее тайны был наконец-то сброшен. Она ощущала легкость и – впервые за несколько дней – спокойствие. Правда обескураживала своей простотой, легкостью и силой. Она даже перестала беспокоиться об Анжелике. Внутренний голос шептал ей, что с дочкой все будет хорошо.