— Сейчас, — прошептал он, улыбаясь ещё сильнее. — Пойдём, милая моя, — обратился к тени. — Покушаем.

Он присел на корточки, внимательно изучая свою тень. Она послушно повторяла каждое его движение, не пытаясь сбежать или возразить. В его воспалённом мозгу родилась бредовая идея.

Если он может дотянуться до живых людей, чтобы подпитаться их энергией, то почему бы не попробовать поглотить собственную тень? Она ведь тоже часть его, верно?

Он протянул руку к тени, словно пытаясь поймать бабочку. Его пальцы скользнули по шершавому асфальту, не встретив никакого сопротивления.

Тень оставалась неподвижной и безмолвной. Но он не сдавался. Он начал нашептывать ей ласковые слова:

— Давай, милая моя, станем одним целым? Ну же, иди сюда… вместе мы станем сильнее, неуязвимее… Нам нужно больше энергии, нам нужно стать сильнее, чтобы поглощать таких же, как и мы с тобой, моя милая.

— Уважаемый, пройдёмте со мной.

Новый голос зазвучал сверху. Мужчина резко вскинул голову, чуть запрокинув её. Затем, несмотря на неестественную позу, уставился на человека в форме. Молча.

— Солевой, ясно, — пробормотал мужик, хватая его за плечо. — Пройдёмте.

Мужчина, покорно улыбаясь, двинулся чуть в сторону, с тротуара. Но пройти далеко им было не суждено.

Как только полицейский завел его между двумя фургонами, «безумец» схватил его за руку и начал… питаться энергией.

Полицейский дёрнулся, пытаясь высвободить руку, но хватка безумца была на удивление сильной. Он чувствовал, как силы покидают его, как будто кто-то вытягивает жизнь через кончики пальцев.

Мир вокруг начал меркнуть, звуки приглушились, и в голове зашумело. Он попытался позвать на помощь, но из горла вырвался лишь слабый хрип.

Безумец же, наоборот, расцветал на глазах. Его щёки порозовели, в глазах появился нездоровый блеск, а улыбка стала ещё шире и безумнее.

Он впивался взглядом в лицо полицейского, словно пил из него живительный эликсир. Когда мужчина почувствовал, что больше не может держаться на ногах, безумец отпустил его руку.

Полицейский замертво рухнул на землю.

Безумец же, довольно облизнувшись, пошёл дальше, оставив его лежать между фургонами. Теперь он чувствовал себя полным сил, готовым к новым свершениям. Энергия полицейского была как допинг, взбодривший его угасающее существование.

Он вышел из-за фургонов и снова оказался на тротуаре. Люди по-прежнему шарахались от него, но теперь он не обращал на них внимания. Он знал, что ему нужно больше энергии, и он найдёт способ её получить.

И тут его взгляд упал на светловолосого подростка с лицом, полным злобы, который держал в руках корзинку. В этой корзинке чувствовалась неземная энергия.

Корзинка просто сияла ореолом разносортной мощи.

— Это нам надо! — прошептал он, обращаясь к своей тени. — Сила!

* * *

— Я хер его знает, Гугля, — Борис встал с асфальта, понимая, что удар вышел… ну, не таким, каким должен был быть. — Откуда в твоём малолетнем мозгу идея покончить с собой? Ты думаешь, мне нравится наша связь?

Ребенок смотрел на Бориса глазами, полными… сожаления, а ещё… шока. Да и сам Борис был в растерянности от случившегося. До сих пор не мог отойти от всего.

Когда он заметил, что корзинка накренилась в сторону открытого окна, шпатель тут же упал на пол. Когда корзинка перевесилась, он пулей спрыгнул с подмостей и рванул к окну.

А вот когда Гугля вылетел из корзинки с шестого этажа, он, не раздумывая, прыгнул за ним рыбкой.

Правда, Бориса кое-что смущало побольше, чем летящий на асфальт карапуз. Боль, которую он испытал.

Понимая, что он должен был переломаться, Боря получил лишь ушибы. Хотя мозги… должны были быть на асфальте. Падение вышло не таким, каким ожидалось.

И ему потребовалось лишь пять минут, чтобы встать на ноги. Всего пять минут.

— Ты меня слышишь, хрен в памперсах? — Борис наклонился над ребенком, пытаясь разглядеть в его взгляде хоть каплю понимания. Тот же таращился на него, словно видел привидение. — Не повторяй больше такого, понял? Я тебе шею сверну, если еще раз…

Борис замолчал, понимая абсурдность ситуации. Ругать младенца за попытку самоубийства?

Это даже для него звучало дико.

Он тяжело вздохнул, присаживаясь обратно на асфальт. Боль в груди постепенно отступала, уступая место ноющей усталости.

Он машинально провел рукой по кофте, отмечая липкую кровь. Рана, похоже, была не такой серьезной, как показалось сначала. Просто содрал кожу об асфальт, когда кувыркался, пытаясь смягчить падение. Главное — Гугля цел.

Ребенок все еще смотрел на него с немым вопросом в глазах. Борис нахмурился.

Этот взгляд… он словно что-то знал. Слишком осмысленный для пятимесячного малыша. И откуда вообще у него взялась эта дурацкая мысль о самоубийстве?

Просто случайность, стечение обстоятельств. Он просто оказался рядом, когда этот карапуз решил сыграть в парашютиста.

— Ладно, проехали, — пробормотал Борис, поднимаясь на ноги. — Пошли отсюда. А то еще кто-нибудь увидит, как я тут с младенцем разговариваю. В дурку заберут.

Подхватив Гуглю на руки, Борис вернулся обратно на стройку. А вот там…

Все были в очень удивленном состоянии. Первые, кто хоть что-то из себя выдавил, были маляры, которые вместе с Борей занимались комнатой. Никто из них не подскочил к окну, когда их коллега вылетел за ребёнком.

Они боялись увидеть результат. Точнее, они уже знали, что там будет.

А тут Борис заявился обратно, хмурной, как туча. Живой и невредимый, практически, на пару с карапузом.

Маляры молча расступились, пропуская Бориса. Он чувствовал их взгляды, полные ужаса и благоговения. Словно он воскрес из мертвых. Да и сам он чувствовал себя каким-то… другим. Будто грань между жизнью и смертью на мгновение стерлась, оставив после себя привкус чего-то потустороннего.

— Не, херня всё это, — прокомментировал он свои мысли вслух. — Повезло.

Он вернулся в комнату, усадил Гуглю обратно в корзинку и устало опустился на подмости.

Маляры по-прежнему молчали, не решаясь нарушить звенящую тишину. Борис взял в руки шпатель, но руки дрожали.

Работа не шла. Шпатель то и дело выскальзывал из рук, краска ложилась неровно. Маляры украдкой переглядывались, перешептывались, но к Борису не подходили.

Ближе к вечеру Борис, так и не придя в себя, засобирался домой. Он понимал, что сегодня он больше ничего не сделает. Да и вообще, ему нужно было время, чтобы разобраться в себе, в своих чувствах. И в том, что, черт возьми, только что произошло.

Подхватив Гуглю, он пошёл в сторону дома. Молча, не прощаясь ни