В его кабинете царил идеальный порядок. На массивном дубовом столе документы были разложены ровными стопками, письменные принадлежности выстроены как по линейке. Даже пепельница сияла пустотой — Лориц поддерживал железную дисциплину во всём. Любой, даже самый незначительный проступок узника, по его мнению, должен был караться единственно возможным наказанием — быстрым и беспощадным лишением жизни. Меньше хлопот с содержанием и наглядный урок для остальных.

На стене за его спиной висел огромный портрет фюрера и карта Великой Германии. На противоположной стене — застеклённый шкаф с книгами по управлению, военному делу и расовой теории. Все корешки были выровнены с немецкой точностью. И среди этого порядка — чёрно-белая фотография: молодая симпатичная женщина держит под руку Ганса Лорица в окружении двух улыбающихся детей.

Константин заметил, что движения коменданта напоминают движения богомола — такие же неторопливые и уверенные, как у существа, привыкшего к абсолютной власти. Он не просто человек-функция, человек-машина, безупречный исполнитель воли системы — он был комендантом концлагеря Заксенхаузен и выполнял свою страшную работу с методичностью хорошо отлаженного механизма уничтожения.

Комендант сел за стол.

— Чем могу быть полезен организации? — спросил он.

Его взгляд скользнул по Лебедеву с лёгким, едва уловимым пренебрежением. Ещё бы — именно он, Ганс Лориц, делал всю грязную работу за этих чистоплюев из «Аненербе», собственными руками «перерабатывая» евреев, цыган, поляков в своём лагере. А недавно стали поступать и русские военнопленные с Восточного фронта.

— Чем обязан визиту представителя личного штаба рейхсфюрера? — повторил Лориц.

— Нужна вот эта женщина, — Константин не стал церемониться и сразу протянул документы. — У меня прямой приказ рейхсфюрера Гиммлера с поручением осмотреть заключённую номер 24601. Молодую женщину, её доставили почти два месяца назад из Берлина.

Лориц снисходительно взглянул на бумаги и нажал кнопку под столешницей. Тут же появился охранник.

— Приведите заключённую 24601.

Охранник, не задавая вопросов, бесшумно исчез за дверью.

Комендант встал из-за стола и, заложив руки за спину, подошёл к окну. Половицы жалобно заскрипели под его тяжёлыми шагами. Из окна открывался вид на плац, где под моросящим дождём продолжали стоять заключённые на поверке. Ганс Лориц стоял боком к Лебедеву, и Константин видел, как взгляд коменданта медленно скользит по рядам узников с холодным безразличием энтомолога, изучающего насекомых. Для него они давно перестали быть людьми — лишь номера в бесконечных списках и отчётах, которые он педантично вёл каждый день. Сегодня вечером, не изменяя привычке, он каллиграфическим почерком методично запишет количество умерших за день. Цифры аккуратно выстроятся в колонку — ещё один элемент того чудовищного порядка, который он поддерживал в своём маленьком царстве мучительной смерти.

— Гауптштурмфюрер, зачем вам понадобилась еврейка? — спросил Лориц, не поворачивая головы.

— Еврейка? — переспросил Лебедев.

— Да, грязная еврейская женщина, — повторил Лориц. — Не правда ли, деликатная ситуация. Эта девушка — еврейка. Мы обнаружили это при медицинском осмотре — такое заключение дал главный лагерный врач (Standortarzt). Все документы подтверждают её происхождение.

Он перестал рассматривать заключённых на плацу, вернулся за стол и уставился тяжёлым взглядом на Лебедева. Константин смотрел в ответ, не отводя глаз, собрав всю свою волю в один нерушимый стержень. Неизвестно, сколько продолжилась бы эта немая дуэль, но в дверь постучали, и Лориц едва заметно поморщился.

«Да ты себя Богом возомнил, мерзкий ублюдок!», — Константин был готов размозжить ему голову массивной пепельницей.

Дверь открылась, и два конвоира втолкнули в кабинет худую девушку в полосатой мокрой робе. Её тёмные спутанные волосы свисали сальными прядями, закрывая лицо. Руки в синяках дрожали, запястья были стёрты наручниками до кровавых шрамов. Она едва держалась на ногах.

Лориц аккуратно пододвинул указательным пальцем бумаги в сторону Лебедева и, пристально разглядывая заключённую, неопределённо произнёс:

— Так, это она…

Лебедев напряжённо наблюдал, как девушка, пошатываясь от истощения и побоев, едва слышно, с акцентом назвала свой номер.

— Громче! — приказал Лориц.

Девушка повторила свой номер, но получилось ненамного громче, чем в первый раз.

— Да, гауптштурмфюрер, как видите, это та самая, — усмехнулся комендант. — Её упрямство требует жёсткого наказания.

Ганс Лориц встал из-за стола и медленно подошёл к девушке.

— Подними голову!

Она, превозмогая слабость и боль, подняла голову. На измождённом лице выделялись огромные карие глаза, а по уголкам глаз тянулись грязные дорожки от слёз. Во взгляде не было ничего, кроме страха — ни малейшей искры, свидетельствующей о внутренней жизни.

Лориц брезгливо взял её за подбородок и, бесцеремонно поворачивая голову из стороны в сторону, процедил:

— Хм… Не похожа на обладательницу особых способностей. Просто достаточно красивая еврейка. Пожалуй, кто-то из надзирателей уже пользовался ею… Хотя я это строго запрещаю… Совокупление с нечистой расой ни к чему хорошему не приведёт. Но, с другой стороны, за всем не уследишь. Ну что, жидовка, тебя уже имел кто-то из охраны?

Девушка задрожала. Испуг в её глазах приобрёл выражение животного, которое ведут на бойню.

— Не-е-ет, нет, гер комендант, — прошептала она.

Он отпустил её подбородок.

— Лжёшь! Как и весь твой лживый народ… Тебя не обрили наголо! Оставили волосы — это подтверждает мои подозрения. Впрочем, это не моя забота.

Константин Лебедев почувствовал, как тело окаменело, лишившись всякой чувствительности. В горле пересохло, спазм сдавил дыхание. В глазах потемнело. Эта измученная женщина была Маргаритой Беловой.

— Гауптштурмфюрер? — произнёс Ганс Лориц, заметив, как рука Лебедева потянулась к кобуре.

— Внешность бывает обманчива, герр комендант, — с трудом выдавил из себя Константин, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

Он неловко поправил кобуру, чувствуя, как по телу разливается озноб. Девушка даже не взглянула на него, продолжая смотреть в пустоту.

«Господи! Маргарита, что они с тобой сделали!», — кричало внутри Константина.

— Я забираю её, — твёрдо сказал он, не думая о последствиях. — Сегодня же.

Девушка вздрогнула, будто от сквозняка. Колени подкосились, но конвоиры крепче сжали её руки, не давая упасть.

Лориц откинулся в кресле и усмехнулся:

— Разве вы не должны сделать некие, предварительные исследования? И гауптштурмфюрер, вы понимаете, что вывоз еврейки из лагеря без соответствующего сопровождения противоречит всем директивам? Даже приказ рейхсфюрера должен учитывать установленный порядок…

— Они не нужны! Я решаю что делать с ней! При любом исходе герр комендант, приказ Генриха