— АГУЛИ! АГУЛИ! — вырывалось у меня из горла, пока я активно махал руками в направлении разбросанных деталей.

Я надеялся, что они поймут, что я пытаюсь им что-то сказать.

Никита и Боря удивленно переглянулись.

— Чё это он? — спросил Никита, нахмурив брови.

— Да хрен знает, — ответил Боря. — Может, ему просто скучно.

Но я не сдавался. Я продолжал издавать звуки и махать руками, пока в глазах Никиты не мелькнула искра понимания.

— Слышь, Борян, — сказал он. — А может, он знает, как ее починить?

Боря скептически взглянул на меня:

— Вот ты тупица, Никитос. Он же младенец! Что он вообще может знать? Он только орёт, жрёт и срёт.

Но Никита был непреклонен:

— А вдруг? — сказал он. — Я слышал, что дети могут быть вундер… вундер… — он замялся, словно вспоминая слово. — Ну этими, челами с большими головами. Типа, умными дохера. Прикинь, какой прикол, если он реально шарит?

Они оба уставились на меня, ожидая дальнейших инструкций.

Вы чё? — я использовал слово, которое часто слышал от Бориса. — Совсем дурные? Почему меня нашёл именно этот… этот… — меня так трясло от злости и удивления, что я не мог свои мысли сформулировать. — Да какого фига то?

— АГУЛИ! — продолжил по-новому. — АГУЛИ!

— Гули? Он типа чё, голубя изображает? — начал смеяться Никита. — Ля, прикольный малый. А гавкать умеет?

Я, не переставая, верещал. Пробовал. Пытался выкрутиться языком так, чтобы были более членораздельные звуки. Пытался. Пытался…

И у меня получилось.

— АГУГЛИ! АГУГЛИ! АПАГУГЛИ!

— Апагуг… — забормотал Боря. — Чё? Погугли, типа?

Он уставился на меня, не моргая. С неприкрытым удивлением. Я же, радуясь, что этот деревянный человек, наконец, понял меня, тут же кивнул.

Надо было видеть удивление в лице Бориса. Он открыл рот, округлил глаза, и перевёл взгляд с меня на Никитоса.

Тот, хлопнув себя по лбу пятерней, да с такой силой, что остаток его мозга должен был вылететь через затылок, заявил:

— Во мы тупни. Реально, надо погуглить. Соберем аппарат, доделаем пол и всё, смена закончена.

— Не тупни, — не согласился Боря. — Просто устали. Вот башка и не варит. А ты, — он вновь покосился на меня. — Красавчик. Реально — гений, как и Натка.

А затем, этот рыжий, непреклонный парнишка, решил дать мне имя. После смешка Бори.

Теперь, меня звали…

— Гугля, ёпт, — рассмеялся Никита.

Глава 9

Я целых четыре дня пытался выучить новые слова. Все мои попытки были тщетны. Что говорило только об одном: прошлый случай был лишь случайностью.

Но помимо попыток научиться разговаривать, были попытки качаться дальше — как физически, так и магически.

Например, за это время я научился делать более быстрый переворот со спины на живот. Хоть это…

Ведь я отчаянно пытался найти хоть какой-то прогресс, любую искру, которая бы подтвердила, что я не трачу время впустую.

Магия, к моему удивлению, поддавалась немного лучше.

— Ну, давай же, страшная зеленая ерунда! — я протягивал ручку к висящему, как погремушка, орку. — Уйди, ты мне противен!

Орк лишь покачивался. Но уже конкретно покачивался. В прошлый раз я его сорвал, однако Наташа подвязала его посильнее. Сорвать его не получалось. Раскачать? Да, пожалуй.

Физические тренировки, напротив, превращались в настоящую пытку. Маленькое тело протестовало против каждой нагрузки, каждый новый трюк вызывал болезненные ощущения. Но я не сдавался.

Несмотря на то что тело младенца было непригодным для таких задач, упорство было моим единственным союзником. Я чувствовал, как мои мышцы слабеют и дрожат, но продолжал, заставляя себя двигаться дальше, к границе возможного.

Может быть, если я достаточно сильно постараюсь, то смогу преодолеть ограничения этого тела. Может быть, смогу стать сильнее, быстрее, выносливее.

По ночам, когда Наташа и тиран засыпали, я пытался выбраться из своей кроватки. К сожалению, для пятимесячного ребенка это было слишком сложно.

Но я уже мог переворачиваться и немного двигаться. То есть хватался ручками за простынку, и если не тянул её на себя, то тянулся сам.

Скоро… я прокачаюсь и смогу полноценно ползать.

Голову, кстати, я держал куда увереннее, даже пытался садиться.

Был бы у меня хоть какой-то тренер или нормальный родитель, который помогал бы справиться с трудностями этого тела…

Блин, а есть такие родители? А их помощь реально ускорит процесс прокачки?

Такие мысли часто преследовали меня. Такие же, как и связь с Борей. Её нужно было срочно разрушить.

За четыре дня уже чего только не случилось. Он умудрялся забывать меня на уроках, забывал кормить, пытался не реагировать на мои крики.

Вчера, например, этот балбес воткнул в уши наушники, чтобы не слышать моих криков, за что получил выговор от Наташи — единственной, кто в этом доме хоть как-то уважал меня и заботился.

А ещё я не раз слышал разговоры про их мать, что немного остужало мой пыл в мнении о Борисе.

Она там была чем-то очень тяжело больна. И Боря из-за этого работал сразу после школы и все выходные проводил на работе, чтобы вылечить её, обследовать и спасти.

Но всё остальное…

И чего это я о нём перед сном вспомнил? — невольно пронеслось в моей голове. Я открыл глаза и уставился в потолок. — Надо спать. Завтра опять тренировки.

Но сон не спешил приходить. Мысли о Боре настойчиво крутились в голове, смешиваясь с усталостью и раздражением.

Я закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы все эти мысли. Если я не буду думать о себе, никто не станет. А значит, нужно забыть про обиды и сосредоточиться на своих тренировках.

Уснуть не удалось. Начало пучить.

Блин, как это тело мне надоело!

Я закричал, разбудил моего мучителя, который ворвался в комнату с видом… всегда уставшим и озлобленным.

Он механически выполнял свои обязанности, будто делал одолжение. Я сжал кулачки, подавляя вспышку гнева. Нужно быть терпеливым. Нужно сосредоточиться на главном.

Давай, понежнее! Ты не с игрушкой обращаешься!

Когда Боря вернулся ко сну, началась очередная тренировка. Я переворачивался, пытаясь укрепить мышцы спины и шеи, раскачивал орка, представляя, что это враг, которого нужно сокрушить.

Каждое движение отдавалось болью в неразвитом теле, но я не сдавался. Я знал, что каждый шаг, даже самый маленький, приближает меня к цели.

На