Забавно, наверно, наблюдать, как где-то вдалеке османы мутузят друг друга.

Казалось бы, сплошные плюсы, но были и минусы. На той стороне велась ещё более активная пропаганда, что именно русские стравливают народы Османской Империи друг с другом. Это выливалось всё в погромы, грабежи и насилие прямо на улицах османских городов. Жертвами, естественно, оказывались те, кого каким-то ветром в такое неспокойное время занесло из Российской Империи в Османскую. А это значило только одно: население готовят к войне.

Тревожно это всё. Если бы я был на месте Императора, давно бы войну объявил. Просто только за то, что там убивают моих сограждан. Пусть и не все из них хорошие люди, а некоторые наверняка конченные мудаки.

Хорошо, что я не Император.

В четверг, устав от чтения новостей, я вышел прогуляться по пустым коридорам академии. Ноги сами принесли на этаж с учебными классами. Из-под двери кабинета биологии выбивалась полоска света.

Давненько я сюда не заходил.

Учительница биологии, Лариса Викторовна, шикарная женщина чуть за тридцать, сидела за учительским столом. Перед нею лежала стопка тетрадей с домашними заданиями, початая бутылка коньяка с простой чашкой и снятые стильные очки. Кабинет был погружён в полумрак, в дальнем углу темнел учебный скелет, свет тусклой настольной лампы отражался в фальшивых глазах.

Сама Лариса Викторовна выглядела усталой и озабоченной. Отхлебнув из кружки, она поморщилась, а затем взяла в зубы кончик дужки очков, прикусив его. Бордовый пиджак висел на спинке стула, узкая юбка-карандаш обтягивала стройные ноги, светлая блузка едва справлялась с тем, чтобы держать взаперти роскошную грудь. Ткань натягивалась так сильно, что был виден кружевной узор лифчика.

Я осторожно приоткрыл дверцу, увеличивая щель, и коротко постучал по ней.

— А, Николай, — подняла на меня глаза Лариса, — давно не виделись. Снова не спится по ночам?

— Есть такое, — отвечал я, входя и беря стул. Поставил его напротив учительского стола и сел.

Лариса достала из ящика ещё одну кружку, дунула в неё и поставила передо мной. Взялась за термос, стоявший рядом.

— Кофе с коньяком. Будешь?

— Буду. Только без кофе.

Лариса хмыкнула, слегка обнажив жемчужные зубы.

— А у вас есть вкус, Ваше Благородие. — Она уронила в мою кружку несколько глотков жгучего напитка. — Так почему не спишь? Снова зелье с побочным эффектом?

Её глаза хищно блеснули и опустились в района паха. Я мотнул головой, сжимая в руке кружку. Внутри плескалась маслянистая жидкость. Она пахла шоколадом и изюмом. Глоток ожёг горло.

— Если бы…

Лариса кивнула, выдохнув:

— Понимаю. Ещё год назад в это же время я с учениками обычно проходила различные гормоны, а теперь приходится делать упор на анатомии, артериях, венах и так далее. Конечно, им эти знания должны дать в учебке, но лучше вложить их в головы заранее. Ох, чёртов призыв…

Я молча кивнул. После ещё одного глотка чувство тяжёлого камня на плечах начало немного спадать. Хорошо встретить человека, который понимает тебя.

— Я бы тоже предпочёл оказаться в другом месте, — произнёс, когда жжение в горле отступило. Поставил пустую кружку на стол. — У себя в поместье, например. Или на рыбалке. Не был на нормальной рыбалке целую вечность.

— Да… — протянула Лариса, налив мне в кружку ещё коньяка и откинувшись в кресле, отчего блузка на груди сильнее натянулась. Ткань, стянутая пуговицами, слегка разошлась. — На берегу речки, там, где никого на много километров вокруг. Только я и… ты, Дубов.

Я вскинул бровь.

— Ты выглядишь усталым, — хмыкнула она. — И встревоженным. Наверняка, плохо спишь, но никому об этом не говоришь.

Я молчал. Но она была права.

— Знаешь, когда у человека высокий уровень кортизола из-за сильного стресса, он не высыпается и плохо восстанавливается. — Лариса отпила из кружки, закрыла тетрадь, которую проверяла, и поставила кружку на стол. На ободке алел след от помады. — А тебе, как будущему призывнику, нужно восстанавливаться. Позволь, я помогу тебе с этим.

— Как?

Лариса Викторовна встала, обошла вокруг стола, стуча каблуками, и встала напротив меня. Пальчиком упёрлась мне в подбородок, чтобы я встал. Я остался сидеть. Сам встану, когда захочу. Она хмыкнула, будто такой исход и предполагала, и села прямо стол, положив ноги друг на друга. А потом медленно поменяла их местами. Чарующее зрелище.

— Чтобы снизить уровень кортизола, нужно заменить его другим гормоном, — говорила она, прикусывая дужку очков. — Эндорфином, например. Он в большом количестве вырабатывается во время физических упражнений.

— Предлагаете мне поотжиматься? — хмыкнул в ответ.

— А меня ты хочешь оставить наедине с моим кортизолом? — закусила губу Лариса Викторовна. Очки стукнулись о поверхность стола. — Не лучше ли какое-нибудь совместное физическое упражнение?

Она приосанилась, чтобы я мог сполна оценить её роскошные достоинства, и начала расстёгивать блузку. Очень быстро я встал. А потом поднялся со стула и прижал её к себе, приподняв за мягкие ягодицы до уровня моего лица.

— Ну наконец-то. Как же я соскучилась, — выдохнула она мне в губы и впилась в них с жарким поцелуем.

А я вдруг понял, что за всеми тренировками и приготовлениями забыл о других потребностях организма.

* * *

Утро субботы выдалось очень насыщенным. Уже вторую ночь подряд я засыпал, едва коснувшись подушки. Физические упражнения с биологичкой сработали как надо.

И спать бы мне ещё несколько часов, потому что я дал сегодня всем выходной, чтобы не угробить юные девичьи организмы изматывающими тренировками. Но меня разбудил поцелуй, дохнувший еловым запахом и утренней стужей. Я нехотя открыл глаза и увидел перед собой зелёное личико дриады.

— Ты приехала, — улыбнувшись, озвучил очевидное.

— Да, — Маша чмокнула меня в нос, соскакивая с моей кровати. — И ужасно проголодалась. Пошли, я почти приготовила завтрак! Чем вы тут с девочками занимались прошлой ночью? Ни одной не добудилась! Ладно Альфачик, солнышко моё пушистое, — потрепала она