Слуга молчал. За прошедшие двести лет он хорошо уяснил, что порой, рядом с его господином, стоит держать язык за зубами.

— И вот его нет, а я все еще вынужден сражаться с его призраком. Прости мне, мой верный слуга, мимолетное заблуждение, вызванное надеждой на то, что, наконец, путь к достижению заветной цели свободен от преград. Видимо судьбой крови Эгобар начертано вставать предо мной… Я признаю, что Ард Эгобар действительно обладает достойным потенциалом.

— Мой господин, мы знаем сразу несколько его уязвимых пятен. Семья в Дельпасе может и находится под защитой второй канцелярии, но за несколько лет мы сможем найти в этой стене бреши.

— Может и найдете… но если кровь Эгобар сильна в этом дитя, то поразив его близких, мы, своими собственными руками, лишь закалим эту необработанную сталь… Нет, мой верный слуга, на данный момент удар по данному, как ты любишь выражаться, пятну, создаст больше проблем, чем принесет пользы.

— Он связал себя крепкими, обоюдными узами с дочерью Орман.

— Орман? Родственница губернатора Шамтура?

— Да, мой господин. Дочь.

— Что же… это хорошо… пока что, Шамтур нужен нам сильным, а его губернатор должен быть сфокусирован на своей работе, а не на душевной травме, но поставь фигуры на доску так, мой слуга, чтобы мы всегда могли использовать этот ход. Однажды он уже сработал с Арором, может быть сработает и с его потомком.

— Хорошо, мой господин, но это займет время.

— У нас все еще есть несколько лет в запасе, слуга. Работай вдумчиво и неспеша. Мы не торопимся. Обидно будет споткнуться в самом конце.

— Да, мой господин, вы правы.

— Сосредоточь внимание на Ключе, слуга. На данный момент это наша приоритетная задача. Нам нужно то, что он отпирает. Это сильно упростит задачу и избавит нас от необходимости использовать вторую заготовку.

— Да, мой господин, — в который раз повторил низкорослый человек. — Но, возможно, нам придется воспользоваться фигурами, которые мы поставили на поле в партии Шестерки.

— Значит мы ими воспользуемся, но тонко. Если должна пролиться кровь, то пусть все будут уверены, что она пролилась в качестве следствия совсем иных причин. Никто не должен знать, что мы ищем Ключ и что он вообще существует.

— Юный Эгобар его, скорее всего, видел.

— Может и видел… — вздохнул музыкант, подпирая подбородок свободной рукой. — Но он не знает, что именно он видел. Хотя ты прав. Один раз я его недооценил. Больше этого не произойдет. Воспользуйся нашими запасными фигурами. Пусть они постараются устранить его с доски.

— Да, мой господин, — слуга снова открыл записную книжку. — Наши голоса во второй канцелярии сообщили о странном движении в архиве.

— В Архиве, значит… Что же, это, рано или поздно, должно было произойти.

— Вы полагаете, что Полковник понял, в какую игру мы играем?

— Вряд ли, старый друг. Если бы Полковник все понял, то мы бы увидели подтверждающие это знаки. Нет. Вряд ли он что-то понял. Но его нюх ищейки воистину великолепен. Так что, возможно, он увидел какие-то части нашей мозаики. Самые уязвимые её точки.

— Живых свидетелей не осталось ни в Горном Хищнике, ни в лабораториях, мой господин.

— Что не мешает им отыскать какие-то следы.

— Мы…

— Не стоит, мой верный слуга, — поднял четырехпалую руку музыкант, обрывая своего собеседника. — За прошедшие два века ты продемонстрировал себя как мой лучший инструмент, но даже самый тонкий нож оставит следы. Их Полковник и попытается отыскать. И, если я правильно понимаю, скорее всего при помощи тех же лиц, которых ты так успешно водил за нос.

— И все же они сумели слишком близко подобраться и к Ключу, и к тому, чтобы раскрыть нас, мой господин. Мы едва было не выпустили Аверского из капкана.

— Согласен, мой слуга. Мы находимся в эндшпиле. И, увы, этот эндшпиль пешечный. Нам остается лишь делегировать и двигать пешки, обеспечив возможность провести одну из них до конечной линии. Думаю, Полковник видит ситуацию точно так же, только с другого рубежа.

— Мы можем одним махом обезглавить их, мой господин. Милар Пнев, Александр Урский, Дин Эрнсон, не говоря уже про Алису Ровневу, все они обладают таким количеством пятен… Я даже представить не мог, что ваш план по неспешному ослаблению Второй Канцелярии приведет к настолько серьезным последствиям. Еще век назад мы бы даже подобраться к ним не смогли бы.

Музыкант лишь усмехнулся.

— Ударить по этим смертным мы всегда успеем, старый друг. Лучше пока давай посмотрим, какие ходы сделает Полковник. Так поймем, что ему известно, а что нет. И, если получится, сможем использовать наши свободные фигуры, чтобы занять его внимание.

— И, одновременно с этим, смахнуть с поля юного Эгобара.

Кажется, музыкант снова улыбнулся.

— Признайся, старый друг, твой порыв как можно скорее избавиться от этого дитя связан с твоей личной историей с Арором.

— Я не задумывался об этом, мой господин, но, возможно, вы, как и всегда, правы.

— Возможно… — повторил музыкант. — Такой же скользкий, как и всегда… Ступай, старый друг. Ищи Ключ и двигай фигуры на их места. Мы ведем в этой партии и пусть так и остается до самого конца.

— Да, господин герцог.

Слуга поклонился и вышел за дверь, а музыкант развернул газету.

Первая полоса «Имперского Вестника», как и всегда, пестрила броским заголовком, призванным послужить глашатаем и причиной, по которой любознательный гражданин расстанется с парой ксо, чтобы узнать последние новости страны. Пребывая при этом в иллюзии того, что прочтя пару строк, получит осведомленность, а вместе с ней и возможность повлиять на что-то.

Какие поверхностные заблуждения, всегда забавлявшие герцога. И прямо по центру, обрамленное тонкими линиями ровных, печатных строк, на него взирала фотография Его Императорского Величества.

Павел IV в привычной, скромной, строгой одежде, состоящей из черного, сшитого на военный, кавалерийский манер костюма, ботфорт и привычной трости, необходимость в которой вызвана протезом.

Он стоял на трибуне и что-то вещал, обращаясь к целому лесу закрепленных на стойках микрофонов и бушующему морю столичных жителей.

« ДОЛГОЖДАННОЕ ОТКРЫТИЕ ПОДЗЕМНЫХ ТРАМВАЙНЫХ ЛИНИЙ И ЕЩЕ БОЛЕЕ ГРОМКОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРА»

' Наконец, после всех злоключений, которые городу пришлось пережить за последние полгода, Метрополия может обрадоваться не только приходу лета, но и появлению нового