С.М. Киров, Л.М. Каганович, Г.К. Орджоникидзе, И.В. Сталин, А.И. Микоян
1934
[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1652. Л. 8]
Согласно приказу ОГПУ от 6 февраля 1930 г., началась операция по «изъятию» 60 тыс. кулаков «первой категории», то есть «активных контрреволюционеров и вредителей». Согласно данным отдела центральной регистратуры ОГПУ, только за период с начала 1930 до 30 сентября 1931 г. в «кулацкую ссылку» было отправлено около 518 тыс. семей общей численностью 2,437 млн чел., более 600 тыс. из них погибли в ходе переселения и в течение первого года жизни на поселении[1311].
Как уже было рассказано выше, крестьянство в массе своей на коллективизацию и раскулачивание ответило массовым сопротивлением. На пике противостояния крестьянства политике властей 7 августа 1932 г. ЦИК и СНК подписали постановление «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Инициировал подготовку постановления Сталин, и в значительной степени оно им и было написано. Этим актом за «кражу и расхищение колхозной собственности» устанавливалось наказание: заключение на 10 лет в лагерях или смертная казнь. В народной памяти это постановление сохранится под названием закона о трех (или пяти) колосках.
На этом новом витке гражданского противостояния в аграрном секторе, как отмечается в ряде современных исследований, сталинские лозунги и пафос нового социального строительства найдут определенную поддержку в так называемых бедняцких слоях сельского населения и значительной части сельской молодежи, удельный вес которой в половозрастной (демографической) пирамиде к этому времени существенно вырос. В деревне к началу коллективизации сформировался значительный слой молодых крестьян, «променявших «соху» на «портфель»», связавших свою судьбу с новыми социальными структурами — комсомолом, партийной ячейкой, сельсоветом и ставших активными проводниками курса на коллективизацию и раскулачивание[1312].
* * *
На рубеже 1920–1930-х в сельском хозяйстве в полном объеме развернется борьба с так называемым вредительством, начавшаяся в 1920-х гг. в общегосударственном масштабе на предприятиях промышленности. Большинство проблем, возникающих в ходе «социалистической реконструкции» аграрного сектора, и здесь станет связываться с вредительством. Процесс выявления вредительства был запущен в центральных учреждениях наркоматов земледелия СССР и Украинской ССР. В январе 1930 г., с разницей в два дня, Сталин получил первые докладные от руководителей ГПУ Украины В.А. Балицкого и ОГПУ СССР Г.Г. Ягоды о вредительстве в сельском хозяйстве. На скоординированный характер подготовки докладных указывает не только почти их одновременное появление, но и прямая ссылка в докладной Ягоды на следствие, которое ведет ГПУ Украины. В обеих записках речь шла о контрреволюционных вредительских группах (у Балицкого) и контрреволюционной вредительской организации (у Ягоды) кадетско-монархического толка. На Украине, кроме того, «компетентными органами» была «раскрыта украинско-шовинистическая вредительская группа деятелей агрономии». Вредители, — по версии следствия, — захватили в свои руки украинский Наркомзем, его научные учреждения и периферийный аппарат. «Достижения» Ягоды были масштабнее, ведь его структурам удалось «раскрыть» «вредительскую организацию», поставившую «себе задачу внести глубокое расстройство в сельское хозяйство» всего Союза ССР. Вредительство, а значит, и следствие велось по трем направлениям: землеустройство и внедрение в севооборот непригодных для местных условий семян; вредительство в целях срыва машинизации сельского хозяйства и вредительство по линии кредитования сельского хозяйства[1313]. Очень скоро борьба с вредительством распространится и на другие смежные ведомства. В августе 1930 г. Сталин порекомендует: «Нужно обязательно расстрелять всю группу вредителей по мясопродукту, опубликовав об этом в печати»[1314].
* * *
Целенаправленное воздействие на аграрный сектор с целью его индустриальной трансформации, сердцевиной которого станут коллективизация и раскулачивание, повлекут за собой мощные социальные сдвиги. Миллионы вчерашних крестьян станут фабрично-заводскими рабочими. Чрезвычайный характер строек индустриализации, низкий образовательный и культурный уровень прибывавших на них вчерашних крестьян часто имели результатом производственные аварии, поломки дорогостоящей техники. Находившиеся в стадии становления процессы управления производством, неотлаженные технологические и логистические цепочки в рамках чрезвычайных мер по форсированию индустриализации не могли не приводить к срывам самого различного толка. Одновременное форсирование роста экономики по всем линиям в условиях относительной управленческой, технологической и технической отсталости вело не только к нарастанию проблем в экономике, но и к росту общественного напряжения, а в аграрном секторе — и к реальному физическому сопротивлению новому курсу со стороны управляемых. Указывать на объективный характер трудностей означало подвергнуть сомнению правомерность самого курса в целом. Советская пропаганда станет объяснять любые возникающие проблемы происками вредителей, что работало на цели психологической мобилизации населения. А такого рода мобилизация, в свою очередь, позволяла ставить многообразные задачи — и в части поиска врагов, и в части соблюдения производственной дисциплины, и в части выполнения и перевыполнения планов в целях достижения ориентиров социалистического строительства. Сталин заявлял, что «вредители есть и будут, пока есть у нас классы, пока имеется капиталистическое окружение»[1315]. Невысокий уровень жизни рабочих неизбежно порождал в этой среде социальную неприязнь по отношению к относительно более обеспеченным техническим специалистам. Страну захлестнут «спецеедские» кампании, в которые советское руководство постарается вовлечь рабочие низы.
Сталин возьмет курс на организацию открытых уголовно-политических судебных процессов по сфабрикованным «делам». Проведение таких процессов позволяло Сталину решать, помимо вышеназванных задач мобилизующего толка, и некоторые другие. Превентивно ликвидировались очаги реальной, потенциальной или мнимой угрозы политическому курсу, при этом обществу, в целом, демонстрировалась брутальность властей, готовых к использованию самых жестких методов подавления проявлений оппозиционности. Угрозой применения репрессии дисциплинировалось поведение управляющих и управляемых, ответственных исполнителей в технологических и, что еще более важно, — управленческих цепочках. В каждый из такого рода судебных процессов советское руководство будет вплетать и международную составляющую, пытаясь, таким образом, попутно решать и актуальные тактические задачи, возникавшие на международной арене.
На рубеже 1920–1930-х в рамках общего политического курса на вытеснение старых специалистов из всех значимых сфер общественной жизни, по указаниям Сталина будут сконструированы несколько таких открытых судебных процессов. Часть из них состоится, по другим репрессивные акции будет решено провести, так сказать, «в рабочем порядке», не привлекая излишнего внимания. В рамках этой
