Отход
Глава 1
Реликвия увеличивалась в размерах, и свет, ею испускаемый, стал настолько ярким, что я вынужденно отвернулся. Но чувствовать волны очищающей энергии продолжал. Они напоминали те, что отправлял на свою паству отец Тихон во время молебнов, только эти были куда сильнее и пронизывающе. Казалось, от них не укроется ни частичка зловредной зоны. Твари, которые не успели удрать, сгорали прямо на глазах, оставляя после себя кучки пепла и кристаллы. Волны расходились все дальше и дальше и наверняка уже вышли за пределы города, при этом свет от реликвии ничуть не уменьшался и все так же ослеплял. Будет ли он еще обжигать?
Я протянул руку, чтобы коснуться и удовлетворить собственный интерес, и услышал испуганное:
— Не трогай!
Я остановил движение буквально в паре сантиметров от реликвии.
— Почему, Наталья Васильевна?
Внезапно она резанула себя по руке вытащенным из ножен кинжалом и приложила руку к огромному кристаллу. Тот благодарно мигнул, впитывая немаленькую дополнительную порцию крови, но это были все изменения.
По ее изменившемуся в отчаянии лицу стало понятно: девушка рассчитывала на другое.
— Не получилось? — с легкой насмешкой уточнил я. — Хотели княгиней стать, Наталья Васильевна?
— Какая жалость, Петр Аркадьевич, — саркастически сказала она, — что вы не сможете об этом никому рассказать из-за клятвы.
Я даже удивился, что оказался прав. Значит кровью можно привязать реликвию к себе? Стоит запомнить.
— И чем вам так не угодил собственный батюшка, что вы княжеское кресло захотели выпихнуть из-под его задницы?
— Приберегите ваш лексикон, Петр Аркадьевич, для артельщиков.
— Какой поступок, такой и лексикон, Наталья Васильевна, — отрезал я. — Интриги против собственного отца — не слишком благородное занятие.
— Да что бы вы понимали, Петр Аркадьевич! — возмутилась она. — Я вовсе не против отца выступаю. Я не хочу всю жизнь быть привязанной к Маш… Марии Васильевне, понимаете?
— С чего вдруг вы к ней будете привязаны, Наталья Васильевна?
— С того, Петр Аркадьевич, что мне теперь грозит клятва верности на реликвии. — Она с ненавистью посмотрела на кристалл и даже стукнула его раненой рукой, порез на которой уже затянулся — видно, хорошая регенерация. Кристалл даже не покачнулся, висел так, словно был закреплен на постаменте. — Я надеялась, что у меня появится возможность договориться.
— Почему вы не можете отказаться от клятвы, Наталья Васильевна?
— Потому что в противном случае не получу вообще ничего. Отец сказал, что лишит меня приданого, — она с вызовом на меня посмотрела. — Да и без этого рычагов давления на меня хватает.
Я чуть было не заржал и не предложил пойти работать самой, благо какое-никакое образование Наталья Васильевна получала, но все же вспомнил, что это общество слишком консервативно и девушка переживает не просто так — для нее это все равно что падение с вершины в грязь. Да, Куликовы сейчас нищие, но их нищете позавидуют многие. Да и кем она могла пойти работать с незаконченным гимназическим образованием? Разве что учительницей в церковно-приходскую школу. И то если Куликов отпустит. А он не отпустит, и рычагов давления у него достаточно.
— Он наверняка так не сделает. Вы его дочь, Наталья Васильевна. Он о вас заботится.
— Заботится, как же, — она зло фыркнула. — Если о ком заботятся, так о сестре. Ей — новую одежду и всестороннее магическое образование. Все мелкие кристаллы идут ей. Да что там кристаллы, даже новую одежду шьют только ей, а я донашиваю то, из чего Машка выросла или что ей надоело.
Валерон сидел рядом, не пропуская ни слова из откровений Натальи Васильевны, хотя мог бы догадаться собрать кристаллы хотя бы на площади, где их уже прилично валялось. Теперь же, прежде чем выдавать ему поручение, следовало завершить разговор с княжной.
— Насколько я понимаю, развитие прорицателя очень дорого.
— Очень, — подтвердила она. — Сто больших кристаллов на один уровень. Ни один другой навык не требует такого вложения. Поэтому родители и решили, что я останусь при сестре. Но черт возьми, я не хочу быть приложением к ней. Не хочу быть только прорицателем.
— А что вам мешает взять еще один навык? — удивился я. — Вам же дают много больших кристаллов. Неужели среди них нет ничего достойного, Наталья Васильевна?
— Один раз я взяла сродство к Огню, Петр Аркадьевич. После этого не смогла сидеть целую неделю. Вам сказать почему?
— Неужели вас выпороли? — не поверил я.
— Именно так, Петр Аркадьевич. Целителям было запрещено мной заниматься, заживало все само. Все заклинания, что я выучила из этой стихии, я учила по учебникам сестры, которые мне приходилось тайком у нее брать. И отрабатывала я самостоятельно. Ни одного маленького кристалла мне ни разу не давали. На меня всем было наплевать.
— В зону вас водили, Наталья Васильевна, — возразил я.
— Потому что я сказала, что у меня было видение, что это мне понадобится, — она рассмеялась. — Это и умение владеть оружием. Да, Козырев лично со мной занимался и занимается. Но своего оружия у меня нет, эти клинки не мои. Я их взяла тайком в оружейной отца. Так что вор здесь не только вы, Петр Аркадьевич.
— Я вор? — возмутился я. — С чего вы взяли?
— С реликвии, Петр Аркадьевич. И если вы хотите сказать, что у вас в руках она появилась не потому, что вы украли осколки, то соврете. И будете еще и лгуном.
Она с вызовом на меня посмотрела.
— Кража — это присвоение чужого имущества, у меня в мыслях никогда не было желания присваивать себе чужие реликвии.
— Поэтому я и не сказала Козыреву, кто стоит за похищением осколков, — ответила она. — Потому что вы брали не для себя. Как выяснилось, восстановленная реликвия признает того же князя, которого признавала до разрушения. Так что я понять не могу, зачем я должна была здесь оказаться.
— Видение, Наталья Васильевна? — заинтересовался я.
— Видение, Петр Аркадьевич, из которого я поняла, что что-то здесь изменит мою жизнь. И я очень надеюсь, что это не вы.
— Признаться, я тоже на это надеюсь, — не удержался я, ответив любезностью на любезность.
