— Алло… — раздаётся тихое в динамике.

— Алина Дмитриевна, здравствуйте, — стараюсь говорить максимально ровно, но выходит все равно официально и резковато.

— Здравствуйте, Руслан, — отзывается она настороженно, — Есть какие-то новости?

— Алина Дмитриевна! — Чеканю слова. — Как я и говорил ранее, вам надлежит явиться в отдел полиции и написать заявление по ночному инциденту. Далее мы будем работать и разбираться.

На другом конце связи повисает молчание.

— Вы же обещали сначала неофициально все узнать… — отвечает соседка нервно. — Запросить другие города и… На чем я к вам поеду?! Куда дену детей? Я не понимаю!

Мне становится гадко от самого себя, но давать заднюю уже поздно. И вообще я сегодня щедрый! Дам тебе, дорогая соседка, возможность проверить своего мужика «на берегу». Говно он или сойдёт.

— Попросите помощи у знакомых. Наверняка, у них есть машины, — добавляю многозначительно. — Жду вас до пяти часов, а после высылаю наряд.

— А вызывайте! — Вдруг вскрикивает Алина. — Если вам позволяет совесть! Я думала, что вы — человек. А вы…

Бросает трубку.

Я стою с полным ощущением, будто прилюдно обосрался. Никогда раньше меня так обличительные речи не задевали, а сейчас…

Усмехаюсь! Вот же несправедливость! И делаю все по закону, и вроде бы помогаю, а на деле выходит полная задница.

На самом деле мелкие эти мне эти тоже в голову засели и покоя не дают. Правосудие во мне в такие моменты умирает, как феномен. И хочется решать по-человеческим понятиям. Жизнь за жизнь с их непутевыми родителями.

— Что-то случилось, товарищ капитан? — Реагируют мои бойцы.

— Ничего, — отвечаю задумчиво, — хотя… Вот что! Быстро пробейте мне все новорожденные двойни за последнюю неделю. Особенно неблагополучных и с одной матерью. И… где капитан Айдаров?

— Так он же в сан. части, товарищ капитан!

— Чего?

Срываюсь на первый этаж.

Задурила баба голову так, что чуть друга не забыл!

Распахиваю дверь медицинского кабинета и вижу Демида на кушетке с перевязанным плечом.

Рядом с ним лежат окровавленный свитер.

У меня в горле пересыхает.

— Да ты где так, братишка?! — Переступаю порог. — Кто?

Айдаров морщится, стойко позволяя медичке сделать укол под лопатку.

— Ещё раз прививку пропустишь от столбняка… — с угрозой шлепает ему на спину пластырь суровая Софья Сергеевна. — Лечить не стану.

— Да ни в жизни… — бурчит Демид. — Здорова! — подаёт мне руку и опускает футболку. — Не ножевое это. Лист арматурный. Пойдём, покурим и расскажу.

Набрасывает на плечи пуховик с распотрошенным рукавом и идет в коридор.

— Куда? А антибиотик?! — Кричит в след ему медичка.

— Я передам, — забираю у женщины коробочку и бегу за другом.

Выходим на задний двор к патрульным тачкам.

Демид щелкает зажигалкой. Затягивается…

— Ну и как твоя зазноба? — Спрашивает с ухмылкой. — Стоила того? Все веселье пропустил…

— Ты не юли, — подхожу к нему и засовываю в карман таблетки. — Рассказывай, где напоролся?

— Да случайно вышло! — Прорывает друга досадой. — После вызова к елке заехал в продуктовый сигарет купить. И тут смотрю… Знакомые наши старые. Тех, что за бухло паленое в прошлом году накрывали, снова возле ларька тусуются. Что-то разгружают. Ну я и рванул за ними.

— Ты идиот, Айдаров? — Спрашиваю с укором. — Почему не набрал? Парней с собой не вызвал?

— Ну а что набирать? Я лезть то к ним не собирался. Просто проследить хотел. Узнать, где теперь гонят. Что-как…

— Проследил?

— Угу. На кольцевой за старым трамвайным депо теперь кучкуются. Чтобы не засекли, уходил через ремонтные отсеки и вот… Руку распорол. Не заметил штырь. Зато теперь точно знаю, что у них пока склад пустой, но зато к Рождеству. Пятого. Будет новая партия. Можно ехать и брать, — завершает удовлетворенно.

— Точно идиот, — усмехаюсь. — Ладно. Хоть стоила твоя травма того. А я уже не знал, что и думать…

— Болит только — страсть как! — Смотрит на свое предплечье Айдаров. — Ну… Заслужил я рассказ о жаркой ночи? Или это не по гусарски?

— А нечего рассказывать, — развожу руками. — Выбесила меня зараза. Я психанул и ушел к соседке встречать Новый год.

— К соседке? — Давится дымом друг и ржет. — Ну ты, блин даешь!

— Да ты не о том думаешь! — Отмахиваюсь. — Эта дамочка не лучше Лили… — замолкаю, подбирая слова и оглядываюсь по сторонам.

— Не дала? — Понижает голос Демид, играя бровями.

— Да ну тебя! — Бью его кулаком в здоровое плечо. — Она детей нашла. Прикинь. Двойню. В лесу.

— Чего? — Выкатывает на меня глаза друг. — Да ладно! И чего? Живые?

— Живые!

— Совсем офигели люди! И куда вы их? Опеке сдали? Акт составили? Этим…хм никого без документов отдавать нельзя. После того дела, помнишь, что сам мэр разбирался, всех посняли, а старая стерва Ставронская на месте осталась. Ух! С каким удовольствием я бы закрыл старую крысу. Ты знаешь, сколько раз она нас пыталась в неблагополучные записать, потому что многодетные? Отец задолбался ей мясо на праздники таскать!

— Ставронская… Нет, не помню, — хмурюсь. — А что за дело?

— Алексеич сам вел. Зайди, попроси копию почитать, — отвечает Демид.

— Дай-ка мне тоже сигарету, — прошу загружаясь мыслями. — Значит, ты хочешь сказать, что нельзя детей сдавать ювеналке…

— Да чего теперь уже сделаешь, — пожимает плечами друг. — Всех не пожалеешь. Живы и слава Богу.

— Мы никому их не отдавали… — отвечаю. — Только скорую вызывали. Имена выдумали. Хочу сам родителей их найти и потом уже решать, как быть. А ты бы ехал домой, отоспался. На ногах едва стоишь…

— Да, — соглашается друг. — Но ты держи в курсе.

К пяти часам у меня на столе лежит список всех новорождённых за неделю. Двоен из них всего три по нашему городу и ещё шесть по ближайшим вместе с районами. Пять уже прикреплены к поликлиникам. А вот четыре адреса придется завтра объехать лично. Надеюсь, что вопрос решится по местности. Трясти столицу очень бы не хотелось…

Перед концом смены обхожу отделение. Подписываю протоколы, отпускаю новогодних дебоширов и перебравших пассажиров поездов, которых приволокли с вокзалов. Рассматриваю изъятый новогодний мусор у предприимчивых торгашей. Мишура, гирлянды, снежные шары… Нужно дворовой ребятне будет раздать.

— Все тихо, Серега? — Спрашиваю дежурного больше для очистки совести, чем из желания работать.

— Да вон те дебоширят, что Сатану вызывали, — кивает парень на дальний обезьянник. — Вроде девки, а сами что черти! Пожарные владельца ангара ищут. А этим ведьмам едва по восемнадцать стукнуло. Травка, таблетки. Номера родителей не говорят. Алексеич сказал сам завтра допросит. Хочет, видимо, главного найти…

— Сейчас разберёмся, — хмыкаю.

Забираю из короба рожки с подсветкой и подхожу к