Пока довезли Алёнку до дома родителей, пока помогли ей с вещами, так и получилось, что к себе в квартиру попала я около девяти часов вечера. Хорошо хоть завтрашний день у меня приемный — значит, с восьми до четырех я принимаю пациентов в кабинете в компании медсестры и двух едва соображающих компьютеров.

Нет, эту часть своей работы я тоже нежно люблю. Убивает только, как и во многих организациях, необходимость заполнять кучу ненужных бумажек. Причем с каждым разом количество этих самых бумаг увеличивается, а вот норма времени, которое врач должен уделить пациенту, отчего-то только уменьшается. Такая вот вселенская несправедливость, чтоб её.

Зато я точно не ошибусь, если предположу, что завтра с утра, еще до официального начала моего рабочего дня, кабинет начнут осаждать толпы бабушек, жалующихся на здоровье. Это оперирую я чаще всего маленьких пациентов, хотя и тут всякое случается, а вот в приемные дни никто в наших специализациях не разбирается. Сказало начальство принимать всех — значит, сиди и пытайся отыскать проблемы там, где зачастую их просто нет.

Вот часам к десяти утра станет легче — пойдут пациенты по записи, с реальными проблемами. И вот это мне очень нравится — разбираться в совершенно разных случаях, назначать лечение, отправлять на операции. В общем — решать проблемы людей и помогать им по мере сил и возможностей. Именно для этого я и стала врачом.

Глава 3

Кирилл

Спокойных дежурств у хирургов практически не бывает — эту простую истину я усвоил еще в первый свой год работы в больнице. Так отчего же иногда так отчаянно хочется надеяться, что именно в твою смену ничего серьезного не случится?

Не люблю дежурить по понедельникам. Тяжелый день, прямо как в той всем известной песне, которую исполнил Андрей Миронов — и крокодил не ловится, и не растет кокос. Такое чувство, что именно в первый день недели народ осознает, что выходные прошли совсем не так идеально, как казалось, и надо бы обращаться в больничку.

Именно таким оказался мой первый пациент. Технически, он мог бы оказаться пациентом Полины, но явился спустя пару минут после пересменки, так что заниматься им пришлось уже мне. Еще не успевший протрезветь мужик вошел в кабинет по весьма извилистой траектории, прижимая не очень-то чистыми пальцами рваную рану на лбу. Кровь, которая продолжала сочиться, заливая глаз, он широким жестом периодически размазывал по небритому лицу свободной ладонью.

— Здрасьте, — нечетко поздоровался, обдавая меня стойким запахом перегара, — можно мне это... вот тут вот... чем-нибудь по-быстрому заклеить, меня там это... друзья ждут.

— Здравствуйте, — ответил сдержанно, — присаживайтесь на кушетку. Заклеивать мы не будем. Нужно хорошо обработать и зашить, иначе останется рубец во весь лоб. Оно вам надо?

— Н-не, — пациент соображал хоть и медленно, но вроде бы достаточно адекватно для своего состояния, — меня ж баба моя на порог не пустит с такой рожей. Шейте!

Он всё же добрался до кушетки и уселся на нее, продолжая держаться за лоб. Я ещё раз взглянул на него и потянулся за телефоном, чтобы набрать своего анестезиолога.

— Николай Михайлович, Загорский беспокоит, — на всякий случай представился, когда с той стороны подняли трубку, — подойдите в приёмник, пожалуйста. Нужна ваша оценка состояния пациента. Мне его шить, а тут, кажется, обезболивание противопоказано.

— Две минуты, — коллега, как и всегда в таких случаях, был немногословен, — как раз успеете шовный материал приготовить.

Он оказался прав. За то время, что Николай Михайлович шёл с другого конца коридора, я успел вызвать Леночку. Она примчалась моментально, тут же приготовила всё, что могло мне понадобиться, и безмолвной тенью замерла у стенки в ожидании распоряжений. Коллега вошел стремительной походкой, мимоходом кивнул мне, направляя всё внимание на пациента.

— Доброе утро, молодой человек, — поздоровался, внимательно вглядываясь в испачканное кровью лицо, а потом покачал головой, — боюсь, в этом случае шить придется наживую. Смешивать какие-либо обезболивающие с тем, что сейчас содержится в крови пациента, не лучшая идея.

— Так и думал, — кивнул, соглашаясь со словами мужчины, — не могли бы вы задержаться ненадолго? Леночка, выдай Николаю Михайловичу запасной халат, чтобы он не испачкал свой.

Коллега, естественно, возражать не стал. Быстро переоделся и, вновь шагнув к пациенту, придержал того за плечи. Не то чтобы я опасался не справиться, но бывали в практике нашей больницы случаи, когда находящиеся в подобном состоянии больные начинали буянить, стоило только поднести к ним иглу.

Этот же мужчина, впрочем, вел себя прилично, несмотря на то что приятной процедуру назвать было нельзя. По всей видимости, боялся возможного гнева своей супруги, а может и ещё что...

Надолго Николая Михайловича я не задержал — работы было на несколько минут, так что вскоре, поблагодарив коллегу за помощь и выпроводив пациента, я вновь остался в одиночестве. Леночка убежала раньше — проверить пациентов. Немного погодя и я отправился следом за ней — отделение требовало моего внимания, да и к тому же сегодня мне предстояло провести лапароскопическую холицистэктомию, резекцию доли щитовидной железы, поставить дренаж и, шут знает, что там еще мне сегодня подкинет дежурство. Хорошо хоть на приеме сидит Ольга Ивановна, которая точно не станет дергать зря. К тому же, если экстренных пациентов окажется много, она вполне может и сама пойти в операционную.

Собственно, как в воду глядел. К концу рабочего дня, часа в четыре, скорая приехала с автодорожки — два парня врезались куда-то на мотоцикле. К счастью для них, не насмерть. Зато к головной боли для нас — оперировать нужно было обоих сразу, без вариантов. Баринова на мой вызов ответила моментально, прибежала быстро, а пока она готовилась к операции, успел приехать второй анестезиолог — Валерий Павлович — повезло, что жил он совсем недалеко от больницы. В операционную я зашел немногим раньше коллеги.

Травмы у парней навскидку оказались примерно одинаковыми, но, поскольку оперировать я начал чуть раньше, то и закончил быстрее. Впрочем, далеко от операционной не ушел, устало опустился на сиденье в коридоре. Прислонился к стене и прикрыл ненадолго глаза, отключаясь от реальности.

Очнулся, когда хлопнула дверь в операционный блок. Коллега вышла, на ходу снимая смешную полосатую хирургическую шапочку. Аккуратно её свернула и спрятала в карман костюма, прежде чем остановилась рядом со мной.

— Как прошла операция, Ольга Ивановна? — вставать не