— Другие вороны на меня смотрели и точно хотели склевать... У меня шерсть от стресса вся вылезет!

Яга вздохнула и прикрыла глаза. Прогонять Мег — дело неблагодарное. С другого боку придет. И хоть голову под шею, но просунет.

Почесала за ушком. Мег прикрыла глаза и благосклонно заурчала.

— Но если дашь мне вкусняшку, я забуду, так и быть.

— Ты в речку упала, маленькая?

— Да... — с видом мученика подтвердила кошка Мег, поджала вдруг лапы и со всхлипом свернулась калачиком на правом плече обалдевшей Яги.

Тут же ровно задышала, засыпая. Приехали. Яга, вообще-то, в гости к Кикиморе идти собиралась, вот как раз Олежку с Мег в когтях ждала... А тут даже книжку теперь со спинки дивана не достать.

Барышня поверх своего фальшивого носа покосилась на несчастную кошку.

— Тебе бы девицей в беде быть, — посмеялась тихонько и потрепала ее по загривку.

Пошевелилась осторожно, Мег тут же задрала голову кверху, испуганно озираясь.

— Спи, все хорошо, — погладила Яга ее по голове и осторожно сдвинула на подушку. — Ты дома.

— Ну, ладно, — сонно муркнула Мег, демонстрируя при этом изрядную долю скепсиса.

Только котам такой талант и дан.

Яга тихонько похлопала избушку по стене, ласково шепча тихую просьбу, и та припала к земле. Липовая старуха легонько соскочила в траву.

— Спасибо, дорогая, — послала избушке воздушный поцелуй. — Спрячься пока, ладно?

Избушка присела на свои курьи лапки и послушно развалилась окошками. Теперь это был дом-развалина, нежилой дом, поросший мхом и паутиной затянутый. Кусты, будто в сказке о Спящей красавицы, тут же окружили развалюху.

Баба Яга сентиментально помахала рукой своему чУдному дому и юркнула в заросли.

И вовремя: из кустов вывалился, отплевываясь от веток и проклиная болота на все лады, червленый кафтан в золоте. Да шапка ладная, да сапожки сафьяновые, да кудри золотые.

— Ель — есть, большое болото — есть... Все как Иван-дурак описывал. Избушка... — Иван-царевич прищурился, вглядываясь в разваленный дом, виднеющийся в колючках репейника. — А курьи ножки твои где?

Ему показалось, или развалина тихо вздохнула?.. Иван-царевич не был трусом — даже наоборот, но сделалось и ему неуютно.

— А вот был бы конь или, на худой конец, Серый Волк, не так боязно бы было... — пробормотал царевич. — Есть тут кто? — повысил он голос, но тот взял и сорвался.

В окне что-то белое мелькнуло. Иван-царевич зажмурился, но на месте устоял. За меч свой схватился. Кладенец. Ну, ладно, он только его кладенцом и называл, но все же.

Но ничего не случилось. Приоткрыл Иван-царевич глаз. И увидел в окошке дома... всего лишь кошку.

— Фу-ты, ну-ты, — спрятал он меч в ножны. — Кошка.

— Никого нет дома, — громко пропела Мег в щель на створках и повернулась в лесу задом, и к Ивану-царевичу тоже, он ведь на опушке стоял.

А у царевича челюсть-то и отпала.

— Чудеса... — пробормотал он.

— Это вы мне? — заинтересованно обернулась Мег. И постучала по окошку: — Эй, избушка, выпусти меня.

Избушка на минутку подвисла — бабы Яги дома нет, а кто-то приказывает.

— На улицу хочу, говорю! — повысила Мег голос. — Яга браниться будет, если тут нагажу! А я нагажу, предупреждаю...

Окошко тут же открылось. Мег, довольная очередной победой в манипуляции, грациозно вышла к царевичу. Кафтан у него красивый, червленый.

— Ко мне ли ты, царевич? — томно закатила она глазки, забираясь на ель, чтоб смотреть на юношу сверху.

— К... бабе Яге... — пробормотал Иван-царевич. — А ты... ее кошка?

— Ох, что ты, — махнула Мег лапкой игриво, — какая там «ее» кошка. Яга бы от меня избавилась с удовольствием... Сегодня, например, едва не утопила меня в реке Смородине — отправила останки врагов искать, потом воронам своим повелела меня за шкирку таскать.

Кошка Мег, вздохнув, не договорила, а Иван-царевич побледнел и поднес руку к горлу.

— Это за что же?

— Ну, она ведь баба Яга, — тут Мег пожалела, что нет у нее плечей, чтобы ими пожать. — Профессия у нее такая. И призвание — она как раз белый свет ненавидит. Говорит, одни царевичи кругом и дураки. А по-моему, царевичи — это ведь прекрасно, да?

Иван-царевич не знал, что сказать, но на сердце тепло как-то сделалось.

— А с дураками ничего не сделаешь... — продолжила разливаться соловьем Мег, вкусившая уважения да почитания. — Но я-то что поделаю, я маленькая и беззащитная, мне на роду начертано... И сделать ничего нельзя.

Вздохнула еще раз для красного словца. Если можно так выразиться.

Иван-царевич к месту вспомнил Ивана-дурака. И браво блеснул мудростью подслушанной:

— Служба без дружбы — не дело!

— Не дело, — вздыхая снова и снова, согласилась Мег. — А ты куда путь держишь, царевич?