— Она злится. Будь осторожна. — предупредил её Вячко.

Василиса коротко кивнула. Раз даже он счёл своим долгом её предупредить о настроении хозяйки, то всё ещё хуже, чем она думала. Но делать было нечего, и девушка нехотя направилась прямиком в горницу под бдительным взглядом домового, подавляя липкое, неуютное чувство страха, всё больше нарастающее внутри. В этот момент хотелось сквозь землю провалиться или на худой конец уйти жить в горы. Она осторожно постучала в горницу, ответа ожидаемо не последовало, но дверь открылась сама, приглашая Василису проследовать внутрь.

Она окинула взглядом просторную комнату, светлую и чисто убранную бдительным домовым, который не пропускал ни единой соринки в этом тереме, считая своим долгом вести здесь всё хозяйство до последней половицы. Мебели было немного, всего пара лавок в разных углах комнаты, большая белая печь, от которой исходило приятное тепло, да массивный дубовый стол, располагающийся у дальней стены. Сидя за ним, писала что-то в берестяной грамоте хозяйка терема, известная всему Тридесятому — Марья Моревна. Она подняла взгляд глубоких тёмных глаз на вошедшею и холодно произнесла вместо приветствия:

— Ты снова не справилась, Василиса.

Дверь захлопнулась, скрывая собеседниц от любопытных глаз обитателей терема, лишь высокая рыжеволосая девушка с длинной косой до пят скрылась за дверью спустя какое-то время. За пределами горницы воцарилась тишина.

Теперь и Тридесятое открыто вступило в игру.