Остаток ночи просидел рядом. Будил, когда Минхва засыпала. Травил какие-то байки из своей и чужой жизни. Держал за руку - и для собственной уверенности, что все закончилось хорошо, и потому что это успокаивало девушку, даже, казалось, боль уменьшало. Выходил всего раз – когда медичка ставила добавочные обезболивающие и какие-то капельницы.

Тогда появилось время подумать. Вспомнить. Проанализировать.

И сделать то, что надо было сделать с самого начала – позвонить хальмони.

Когда ее надтреснутый голос недовольно поинтересовался, чего балбес названивает ей в четыре утра, какое тут здоровье, когда самого сладкого сна лишают, навалилось одновременно и огромное облегчение и горькое удовлетворение оттого, что догадка подтвердилась. «Просто заволновался. Извини, спи дальше», но бабушка потребовала уже своим обычным энергичным тоном: «Говори, что случилось!» Ответил коротко: авария, сам в порядке, пострадала Ким Минхва без угрозы для жизни. Утром заскочит домой. «Понятно, как приедешь – сразу ко мне!» - уже совсем бодро окончила разговор председатель, он криво усмехнулся: да, хальмони общается без особых сантиментов!

И он сам тоже так должен.

Завтракавший Ханыль, параллельно просматривающий на планшете то ли новости, то ли котировки акций, поднял удивленные глаза:

- Что это ты так рано заявился?

Ючон усмехнулся:

- А ты был бы рад меня увидеть смирненько лежащим в гробу?

Надо же, Минхва-нуна прямо слова подсказывает!

- Не скажу, чтобы меня это так уж огорчило…

- Потому и заманил меня враньем о состоянии хальмони? Собираешься спросить, что я имею в виду? Предупреждаю сразу: все разговоры у меня записываются, так, на всякий случай. На такой случай.

Хён отложил планшет, поднял руки на уровень плеч и… обезоруживающе рассмеялся:

- Ладно, извини! Просто председатель вчера сказала об акциях, мы, конечно, поспорили, я с расстройства немного перебрал и решил над тобой подшутить. А неплохой вышел квест, да? Согласен, согласен, идиотская шутка, прямо в твоем стиле получилась. Хальмони меня просто убьет, когда узнает!

- Раньше об этом узнает полиция.

Ханыль потянулся, чуть ли не зевая. Сказал лениво:

- Хочешь заявить в полицию за дурацкую шутку? Судя по тому, что ты стоишь передо мной живой и здоровый, добрался ты все-таки благополучно. И я уже извинился.

- Не за шутку, - поправил Ючон. – За попытку убийства. И уже не первую.

Брат подавился зевком. Сел прямее, покрутил головой, глядя с насмешливым изумлением.

- Какие интересные вещи мне рассказывают с утра пораньше! И кто из нас вчера перебрал? Давай, разрабатывай свои теории заговора дальше, а мне в офис пора. Некоторые из нас получают акции не за красивые глазки, а вкалывая год за годом днями и ночами!

Роли-сценарии в их дружной семье давно распределены, реплики расписаны! Даже сейчас Ючон ощутил абсурдное желание извиниться: мол, вовсе не выпрашивал он эти самые акции у бабушки! Или по-подростковому выпалить: да, нужны они мне были, забирай всё! Наблюдая, как брат неторопливо надевает пиджак, присел на угол стола и сказал:

- Первое: попытка утопления в Ухвачжоне.

Поправляя рукава, брат взглянул с интересом:

- Неужели полез купаться осенью? Омони частенько говорит, что ты злоупотребляешь алкоголем. Видимо, она все же права.

- Вторая – меня столкнули с лестницы, когда я шел к Минхве-нуне… Ты знаешь, где она живет, и знал, что в этот вечер я к ней собираюсь.

- И еще знала наверняка целая куча народу, ты же и не думал скрывать свой романчик! Не помню, чтобы ты хоть раз пожаловался на ушибы, значит, какое-то там откуда-то падение не принесло тебе никакого вреда?

- Третья – подстроенная авария.