Пока я задумчиво старалась не наступать на швы плитки, передо мной выросли ноги. Я уже по обуви могла определить, кто это, поэтому разочарованно вздохнула. Не знаю, как он меня находит. Может, на мне жучок?

— Что тебе, бесячий? — вздохнула и подняла глаза. Никак не отлипнет.

— Да вот ждал, пока ты одна останешься. Тебя не выцепить. Ходишь как приклеенная за своими подругами.

Буркнула:

— Кто бы говорил. Ты все еще не надумал уехать туда, откуда появился?

Он слегка наклонил голову и прищурился, будто ему было неприятно оттого, что я огрызаюсь. Волосы при этом слегка упали набок, и я замерла взглядом на линии стрижки.

— Ну уж нет, я приехал, чтобы увидеть тебя. Чтобы, в конце концов, мы поговорили.

— Зря, весьма зря.

— Какая же ты несносная... — вздохнул.

Я приподняла подбородок, смотря прямо ему в глаза. Было тяжеловато, сердце забилось как бешеное.

— Ты это со мной сделал.

— Да что б тебя, так сложно что ли, — цокнул и огляделся. В коридоре никого не было, последняя компания заворачивала за угол. Здесь был лишь пустой коридор. Он толкнул каморку, и дверь медленно приоткрылась.

— Отлично, — взял меня за плечо и бесцеремонно втолкнул.

— Эй, ты охренел?! Я сейчас кричать буду! Отцепись ты!

Закрыл за собой дверь и навис надо мной. Спиной я уперлась в какой-то стеллаж со всякими хим. веществами и коробками. Он не оставил мне свободного пространства, выбив воздух из легких.

— Но ты не будешь этого делать, да? — слегка наклонил лицо и медленно убрал мне прядь волос за ухо. Между нашими губами какие-то десять сантиметров, его теплое дыхание долетает до моего лица, порождая чертовы мурашки. Почему мне так тяжело дышать?

Глава 6

— Буду... — но почему-то очень тихо. Шепотом, еле размыкая губ. Нутро натянулось, как струна. Мелкая дрожь пробрала от кончиков пальцев.

Мне нужно отвлечься хотя бы на секунду от его лица. От внимательных, жадных глаз, ровных скул и приподнятых в усмешке губ. Тонких, аккуратных. Уголок рта так красиво кривился в этом подобии самодовольного оскала. Нужно отвлечься. На что угодно, ибо он вводил меня в какой-то гипноз. Как мошенник, который уже в предвкушении забрать то, что ему не принадлежит.

Он вроде такой же, каким был два года назад. Но что-то изменилось. Я не могла понять что, поэтому задумчиво замерла, пытаясь утихомирить все, что трепетало внутри. Потому что те самые духи, которыми он пользовался еще тогда, до сих пор пахнут. Забивая нос, легкие. Пьяня.

— Отойди, — снова шепот. Да черт его. Говори громче, дура.

— Ты боишься меня? — неожиданно. Отчего я недоуменно распахнула глаза, заморгав.

— Что? Нет! — а сама сильнее вжалась в стеллаж, пытаясь отстраниться. Немного пространства, чуть-чуть свежего воздуха. Я много прошу?

— Тогда почему ты трясешься?

— От ненависти, Дань. Я ненавижу тебя, — произнесла как можно холодно, пытаясь вложить туда равнодушие и внутреннюю прошлую боль. Вышло довольно честно, он аж дернулся, словно получил невидимую оплеуху.

— Я не могу тебя за это осуждать, — с хрипотцой произнес после паузы, — я правда был идиотом.

— И остаешься.

Он неуверенно качнул головой, на секунду посмотрев куда-то за меня, будто ему было стыдно. Ха-ха, ему и стыдно.

— Может быть, — ушел от ответа. Еще бы он признал это. Теперь я скривилась в ухмылке, потихоньку беря себя в руки.

Он сжал мои плечи сильнее и прислонился лбом к моему лбу, закрыв глаза.

— Ты. Нужна. Мне.

— А ты мне нет, — прошипела. — Пусти.

Но попыток выбраться почему-то не делала. Просто стояла, слушая свой сердечный ритм. Ругая себя за него.

— И ты совсем ко мне ничего не чувствуешь? — приподнял бровь, но в наигранном удивлении. Как будто прочитал меня, и теперь просто ждет правильный ответ. Точнее, в его понимании правильный, ведь мне пофиг. Все чувства закончились еще тогда, окончательно и бесповоротно, а это... это отголоски прошлого, не больше.

— Совсем.

— Да? — он слегка опустил ладонь по плечу, легко касаясь пальцами. Когда ткань рукава закончилась, я ощутила, насколько его пальцы обжигают кожу. Это тепло проходило глубже, под кожу, одновременно леденя и заставляя кровь кипеть.

Другой рукой он все еще крепко держал меня, чтобы не думала сбежать.

Провел вниз, вызвав мурашки. Вверх. Пальцы коснулись ключиц и прошлись вдоль них. Он наклонился так, словно хотел поцеловать в шею, но в итоге завис над кожей на нескольких миллиметрах. Ее опаляло только его дыхание, но оно и без поцелуев сводило с ума.

Я ненавижу его. Ненавижу. Нена... ах...

Рука сжала грудь.

— Ты охренел! — задергалась, начав его лупить по чему придется. Как он смеет! Позволил себе лапать меня!

Рывок, и он развернул меня к себе спиной, прижавшись всем телом. Ягодицы уперлись в его стояк, и меня пробрала дрожь. Наверное, от страха, что он зайдет слишком далеко. Но хочу ли я, чтобы он останавливался? Что за мысли, конечно, хочу! Гад!

Но отбиваться я уже не могла, поскольку пришлось упираться ладонями в стеллаж, чтобы сохранить равновесие. Одна рука парня снова мяла грудь, да так, что я непроизвольно издала еле слышный стон и тут же прикусила нижнюю губу, пытаясь не выдать, что мне это нравится.

Другая ладонь нетерпеливо то приставала ко второй груди, то спускалась ниже до низа живота, словно выводя там какой-то возбуждающий рисунок. Я отпустила руки и опрокинулась на него, умирая внутри себя от желания. Данил сделал пару шагов назад и облокотился на стену, все еще держа меня в руках. Дыхание щекотало мне ухо, и хотелось... да много чего хотелось.

Я сдалась за секунду. Без особой внутренней борьбы. Все мои стены, выстраиваемые столько времени, просто рухнули к его ногам. Я сама еле стояла.

Потребность чувствовать его. В этот момент. Сейчас.

Ладонь пробралась под футболку, проскользив по животу и скручивая мои внутренности в тугой комок, выше, обратно к груди, но теперь неприкрытой, со стоящими горошинками сосков, которые выдавали меня с потрохами. Да, она была плотной, и я не надевала под нее лифчик. Он сжал их между пальцами, сначала слегка прокрутив и оттянув. Каждое движение отдавалось импульсами тока, доходя до самого низа, что мне пришлось прижать друг к другу ноги в попытке утихомирить ЭТО. Что-то старое, давно забытое, но сносящее все границы.

Голова откинута назад, бессмысленный взгляд в