— И так понимаю, вернулись вы поздно… — в моем голосе проявились какие-то материнские, угрожающие нотки.

— Ну прости, прости! Мы знаем, что собирались утром покататься, — взвыла Олеся, — но я как его увидела, все поплыло… дальше ниче не помню.

— А я тебе напомню, — с готовностью произнесла Ната, залезая в телефон.

Олеська почувствовала неладное и бросилась к ней, да так проворно, словно у нее нет похмелья:

— Не надо! Удали! Я не хочу это видеть!

— А мы, что ли, хотели? — мрачно произнесла, но телефон положила в карман. Затем состроила глупое лицо, сложив губы уточкой и пародируя, видимо, Олеську вчерашней ночью: — Егор, ты такой красивый, ой Егорушка, а у тебя есть девушка? Егорушка, ха-ха, какой же ты смешной!

Наша блондинка сидела красная, прикрывая рот руками. Из-за рук видно лишь вытаращенные глаза. От нее исходил какой-то приглушенный, виноватый визг.

— Это я так сказала⁈

— Нет, я блин! — она всплеснула руками. И пока они препирались, я поняла, что совершенно остыла на Смирнова. Ну, в принципе, и фиг с ним, тут другие клоуны появились. Сидят и пытаются вспомнить, как провели яркую ночку.

— Я приводить себя в порядок, а вам советую спуститься в медпункт взять себе, там, не знаю, полисорб. Чтобы к обеду все были в рестике. Обе!

— Есть! — Как солдаты ответили девчонки и вернули взгляды друг на друга.

И я оставила их разбираться. Своих проблем хватает, чтобы еще их выслушивать. Тем более, и так понятно, что на подъемник я с этими пьяницами не иду.

* * *

— Свет слишком яркий, — бурчала Олеся. Она нацепила на нос миниатюрные очки, временами закрывая ими глаза. Душ и макияж отлично скрыли следы вчерашней ночи. Наташу она, видимо, заодно тоже поднакрасила. Хотя судя по минимальному макияжу, та вяло сопротивлялась.

— И есть не очень хочется… — Ната вяло поковыряла суп и отставила тарелку. Зато пододвинула мороженое, более менее охотно поглощая его. Олеська же взяла себе только айс латте.

Смотреть на них было весело. Я специально взяла себе побольше и теперь ядовито улыбалась, чавкая от наслаждения.

— М-м-м, какое нежное мясо… — я отрезала ножом кусочек и положила его в рот. — Как жаль, что вам так плохо. Тает во рту…

Ната возмущенно грызла ложку.

— У-у-у, Катька! Сейчас меня отпустит, и я понаберу здесь столько, что ты от зависти, что в тебя столько не влезет, лопнешь!

— Угу, — охотно согласилась и продолжила довольно есть.

Постепенно все приходили в себя, и вставал вопрос, чем заняться, если на подвижные вещи их сегодня не хватит.

— Может, в номерах поваляемся? — вяло предложила наша милашка. У нее не было сил даже строить кому-то глазки.

Я дала ей подзатыльник.

— Я тебя щас домой отправлю, там поваляешься!

— Ну, давайте в местный ТЦ сходим. Я возьму себе купальник для бассейна, и можно в кино.

Мы обернулись на Нату и синхронно кивнули. Для начала пойдет.

У нас еще шесть дней впереди, точно успеем покататься на лыжах. А если нет, я их грохну.

Со стороны открытых дверей послышался нарастающий шум. Не только мы, другие столики тоже обратили на это внимание.

Университетские парни гурьбой ввалились в ресторан, все в снегу, снимая на ходу куртки. Судя по красным щекам и носам, горящим глазам они были на катке.

Весело им было, наверное.

Егор с ребятами заметили нас и сели за соседний столик. Среди них был и Дима. При виде него я нахмурилась и показушно отвернулась в свою кружку сока. Олесе тоже свой кофе стал очень уж интересным.

— Весело вчера посидели! — крикнул блондинчик, подмигивая Наташе. Та холодно, вежливо улыбнулась, но глаза оставались равнодушными.

— Олесь… — Егор сидел с краю, поэтому легко наклонился к нам. — Я так и не ответил на твой вопрос. У меня нет девушки.

И улыбнулся.

А она теперь не просто напоминала помидор. Она им была. Шумно дышала в свой кофе и не моргала, не отрывая от кружки взгляда. Губы превратились в тонкую линию. Еще чуть-чуть, и из ушей пар повалит со свистом.

— Угу, — произнесла как солдат, не размыкая губ.

— О, как на горнолыжке? — В попытке спасти ее положение резко перевела тему, и парни стали наперебой что-то рассказывать, шутить и смеяться, словно ждали, что их спросят.

Я завистливо замолчала, слушая, как они кидались снежками, грохались с лыж и сноубордов, как закопали в снегу бедного Толика. «Бедный» Толян сидел рядом и гордо лыбился, поддакивая, что это он герой истории.

— А Диман-то каков! Вы бы видели! Такую сальтуху сделал, и эти виражи у-у-у! Его тут же девчонки по всех сторон снимать начали, такой шум устроили.

— Да, Дим, ты не говорил, что отлично гоняешь на борде.

— Ваще-е-е-е…

— Димас, научишь меня паре трюков?

Смирнов показушно смутился, почесав затылок. Эта ухмылочка почему-то выбивала почву из-под ног. Я злилась на саму себя из-за этого.

— Да че вы, парни, — он начал отмазываться, — просто размялся.

— А как тебе фифа, что номерок свой потом оставила? Вечером пересекаетесь?

Я поднялась из-за стола, взяв за шкирку греющую уши Олесю. Ната без слов встала за нами.

— Приятного аппетита, мальчики, — я улыбнулась всем, а Диму прожгла таким взглядом, чтобы знал, что мое пожелание на него не распространяется. И мне совершенно неинтересно, с кем он там… отдыхать будет.

— Давайте, — Егор махнул нам рукой, снова улыбнувшись Олесе. Та снова стала напоминать напуганного зайчонка. — И если что, всегда можете пригнать к нам, погуляем вместе.

Я с наигранным оптимизмом потолкала подругу на выход:

— Отличная идея, как-нибудь потом!

И только в коридоре выдохнула. Каждый день будет таким… ненормальным? Можно мне спокойного отдыха, а не вот это вот все?

Я просто хотела покататься, отдохнуть, забыться… Хотя последнее мне удается. Уже второй день, как мои мысли не задерживаются на бывшем, словно его и не было. Может, я так и совсем забуду об этом? Но каким путем…

Олеся, как только вышла за пределы ресторана, сразу же ссутулилась и расслабилась. Она зевнула и потрясла головой.

— От этих парней одни проблемы… — Вытянула руки. — А сейчас я хочу доспать ночные часы и сходить с вами вечером в кино!

Ната покачала указательным пальцем:

— Дельная мысль, а то твоя тоналка еле скрывает