Додумать я не успел — сзади звякнул колокольчик двери и на крыльцо вышел рассеянно вертевший в руках книгу Свят… а сзади за ним медленно плыла в воздухе аккуратно перевязанная стопка из ещё доброй дюжины разноцветных фолиантов. Ровно в тот момент, когда епископ решил пройтись по «черным магам» из Академии. И тут же от места, где мы стояли, словно разошлась волна: вначале на звон колокольчика обернулись задние ряды, уставившись на несомненного мага, который с огромным недоумением смотрел на них в ответ, потом их соседи, услышав непонятное шебуршание сзади и по бокам, тоже начали оборачиваться. Епископ в это время уже начал загонять телегу на грани измены:

— … призываю вас, люди добрые, вместе с нами достучаться до сердца и души императорской, пока не потеряна она окончательно… — тут Евлампий наткнулся взглядом на непонятное шевеление в толпе и осёкся.

Над переулком повисла неустойчивая тишина. Словно за несколько мгновений до того, как надвигающееся цунами обрушится на замершее побережье. Епископ завис, явно не зная, что с нами делать. Я стоял, мысленно матеря себя за то, что не додумался зайти обратно и переждать всю эту проповедь в лавке, вместе со Святом. Свят и вовсе не понимал, что происходит, но уже машинально пятился обратно. Люди стояли, хмуро посматривая то на нас, то на епископа, ожидая приказа — и как минимум у части из них взгляды были ой какие нехорошие… Мужчина, стоявший с нами на крыльце, задумчиво рассматривал Евлампия. Именно он и нарушил тишину. Скосив на нас глаза, он вздохнул и негромко сказал в пустоту:

— Митридат.

Бам! Бам! Бам!

В полупрозрачную сферу, резко раскрывшуюся перед епископом, влетел сразу десяток пуль. Первые три отрикошетили с гулким грохотом куда-то вверх. Ещё четыре штуки застыли в воздухе прямо перед грудью епископа. Возможно, какие-то прошли мимо — звуков выстрелов я не слышал, так что пуль могло быть больше. Но точно можно было сказать лишь про те семь штук, которые приняла на себя защита церковника (явно артефактная)… и про те три пули, которые прошли сквозь его истощившуюся защиту и тело насквозь, оросив брызгами крови людей, стоявших поблизости.

Плечо, грудь, живот. Ярко-красные пятна, резко выделяющиеся на белоснежном одеянии. Епископ ещё левитировал и даже попытался изобразить какой-то жест здоровой рукой — то ли на автомате поставить защиту, то ли ещё что… Как ни крути, но первые рубежа эдак четыре он должен был пройти, а значит, тело его было заметно крепче обычного человека — так просто от болевого шока не вырубится, да и, если оказать вовремя помощь, от таких ранений он точно не помрёт. Но следом за пулями откуда-то справа, из приоткрытого окна, в его шею прилетел миниатюрный дротик — я едва заметил мелькнувшую в воздухе тонюсенькую иглу. Если бы не узкое, едва заметное оперение — и вовсе бы не заметил с такого расстояния.

Епископ приоткрыл было рот, но тут же резко дёрнулся, обмяк и, закатив глаза, рухнул вниз, на заботливо подставленные руки последователей. А спустя мгновение над толпой разнёсся истеричный вопль какой-то бабы:

— Убииииииилииииииии!

Глава 24

Стоило истеричному воплю разнестись по улице, как толпа резко взволновалась, словно штормовое море. Кто-то завопил «Смерть дьявольским исчадьям!», кто-то, угрожающе ворча, двинулся в нашу сторону — в конце концов, в обозримом пространстве только Свят подходил на роль этого исчадия. Впрочем, думаю, меня с мужичком записали туда же — раз уж стоим рядом.

В людском море чётко прослеживались буруны отдельных личностей поумнее — тех, кто увидел пули, на пару секунд зависшие перед епископом, чётко оценил их калибр и чёрный цвет, а также соотнёс этот факт с тем, что пули с примесью чёрного орихалка, специально предназначенные для пробития магических щитов, находятся под строжайшим государственным контролем. Это обычный огнестрел худо-бедно можно раздобыть на чёрном рынке. А вот такой… ну тоже можно, по идее, но, если засветишь — проблемы будут неимоверные. И эти умные личности, догадавшиеся, что пули принадлежали, мягко говоря, не случайным преступникам, сейчас спешно пробивались сквозь толпу в разные стороны, пытаясь покинуть место происшествия.

Жаль, но умных людей здесь, на первый взгляд, было немного. Поэтому я уже поднял глаза вверх, выискивая какой-нибудь балкончик и параллельно выстраивая ментальную конструкцию, чтобы быстренько свалить отсюда подальше и повыше. Мужичка, который явно был причастен к произошедшему, надо будет тоже дёрнуть с собой, благо, он не маг, и много маны это не займёт, а вот Свят…

Я обернулся к нему и крикнул, стараясь перекричать рёв толпы:

— Валим по балконам!

Но сделать я ничего не успел — спустя мгновение по улице разнёсся громкий, дезориентирующий, ввинчивающийся в уши визг, заставивший людей потерять большую часть агрессии, и резко заткнуться, прижимая руки к ушам. Точно так же и я абсолютно рефлекторно зажал уши, сбив каст заклинания на середине. Как только визг умолк, над толпой из ниоткуда раздался ледяной голос, мерно, с паузами, повторяя:

— Оставайтесь на месте. Заложите руки за голову. Освободите дорогу и не мешайте работе Имперской Гвардии. Любые подозрительные действия могут послужить основанием для ареста. Оставайтесь на месте. Заложите руки за голову…

С кривой улыбкой я наблюдал, как ещё недавно яростная и уверенная в себе толпа превратилась в сборище испуганных индивидуалистов — кто-то покорно отходил к стеночке, закладывая руки за голову, кто-то озирался в панике, пытаясь собрать мысли в кучу после звуковой атаки, кто-то, тихо пригибаясь, пытался ускользнуть, пока толпа не рассосалась окончательно. В конце улочки уже слышался слитный стук полицейских берцев — ловушка захлопывалась окончательно.

В это время мужчина, продолжавший стоять рядом, резко напрягся и нахмурил густые, практически сросшиеся брови. Проследив за его взглядом, я увидел группу из пяти людей, тащивших и закрывающих своими телами бессознательного епископа — если бы не случайно мелькнувший в просвете между ними белоснежный рукав, то я бы и не понял, почему они так странно двигаются. Шли они быстро и уверенно, практически бежали, по направлению к одному из немногих переулков. Мужчина резко обернулся к нам со Святом:

— Студенты? Ранги какие? — не дожидаясь ответа, он хлопнул себя по нагрудному карману, вытащив удостоверение — знаменитые «бирюзовые корочки» гвардейца. — Сержант Орлов. Быстро, нужно остановить вон ту группу… [цензура]аааааа!

Договаривал он