– У этого есть имя, – борзеет сопляк.

Как же он меня бесит, урод! Одним своим видом, этой наглой улыбкой. Убил бы!

Проигнорировав его, иду в мужской туалет и зайдя в кабинку, достаю конверт. Там написан лишь адрес и время. Поп зовет, но хрен ему! Если я и пойду туда, то только со своими ребятами, чтобы раз и навсегда очистить землю от этой падали, но зная старого черта, он явно на это и рассчитывает. Для ловушки тоже слишком очевидно, во что он играет? Ладно, потом разберусь.

Порвав бумагу, смываю ее в туалет и выхожу, но в коридоре по пути в зал меня снова перехватывает знакомое лицо.

– Карина, блядь, какого хуя ты здесь забыла?!

– Тархан, не выражайся, мы же в общественном месте! – округляет глаза эта шмара, выставляя напоказ бедро в длинном разрезе по-блядски открытого платья, оголяющего все, что только можно. – Я тоже рада тебя видеть, дорогой.

– Карина! – предупреждающе надвигаюсь на нее.

– Ну ладно-ладно, не заводись, – отступает она, оглядываясь кругом, чтобы убедиться, что никто не станет свидетелем назревающего скандала. – Ты игнорировал мои попытки связаться с тобой, так что мне пришлось приехать лично. Нам надо поговорить, Тархан. Это не может ждать.

– А мне похуй. Мне нечего с тобой обсуждать, так что…

– Да дай же мне сказать! – повышает она голос. – Я беременна, понял? И по срокам выходит, что от тебя, так что нам есть, что обсудить.

Мой взгляд сразу же падает на ее живот, который в облегающем платье виден, как есть, и он правда не такой плоский, как раньше, я просто не сразу заметил.

Ну просто, блядь, издевательство чистой воды! Серьезно? Когда я хотел, мать ее, ребенка, она и думать об этом отказывалась, а сейчас, когда у меня есть Аля, которая, возможно, тоже беременна, эта изменяющая сука приносит мне такую новость? Да ну нахрен!

– Давай просто поговорим, Тархан. Я очень тебя прошу, я не хочу ругаться с тобой, – пока я пытаюсь переварить ее слова, продолжает втирать мне Карина, но в следующую секунду я вообще забываю о ней, потому что Макс выбегает из противоположного конца коридора, где находится женский туалет, с Алей на руках и мое зрение затуманивает страх и ярость, потому что моя девочка в отключке и ее разбитое лицо заливает кровь.

– Что с ней?! – рычу не своим голосом, приближаясь к ним и отбирая ее у него.

Сердце тарабанит от прилива адреналина, а дыхалка не работает, я почти задыхаюсь от вязкого страха, держа в руках хрупкое тело и разглядывая разбитое лицо, пытаясь понять, насколько серьезно она ранена.

Добегаю до ближайшего дивана и аккуратно укладываю свою девочку, слыша на заднем фоне, как Макс звонит в скорую и сосредотачиваясь на осмотре Али. Крови так много из-за порванной кожи над бровью, ей нужны швы. Осматриваю всю голову, скользя пальцами под волосы и не обнаруживая ни крови, ни гематом. Значит, били только по лицу, которое уже наливается синим и опухает. Убью суку, кто бы это ни был!

– Тархан! – окликает голос на заднем плане, но я не слушаю, нащупывая пульс на тонком запястье. – Тархан, да послушай ты! Это врач, дай ей осмотреть ее, все равно скорая сразу не доберется.

Макс дергает меня за плечо и волшебное слово «врач» помогает мне прояснить голову. Я сдвигаюсь влево, но продолжаю держать Алю за руку, пока женщина осматривает ее.

– Возможно сотрясение мозга и определенно нужны швы, – говорит она, прижимая рану над бровью. – Поезжайте со скорой, аптечка тут не поможет.

– Спасибо, блядь! – злюсь на ее «ценное» мнение. – Макса, какого хрена произошло? Кто ее ударил? Как ты, сука, допустил…

– Эй, не гони на меня, она была в туалете, не мог же я пойти туда с ней! – оскаливается брат. – Я ждал ее в коридоре, когда раздался крик. Там была куча баб, все перепугались, мне было не до выяснения обстоятельств, когда я увидел Альбину на полу без сознания. Ей нужна медицинская помощь.

– Ты остаешься здесь! – вне себя от злости, приказываю я. – Найди мне суку, которая это сделала, об Але я позабочусь.

Мне плевать на собравшихся вокруг людей, я полностью сосредоточен на Але, которая начинает приходить в себя.

– Все хорошо, девочка, скорая в пути, – успокаиваю ее, пока она стонет от боли и в панике пытается рукой ощупать лицо, чего я не позволяю, перехватывая тонкое запястье, чтобы она не навредила себе. – Не трогай лучше, там рана. Совсем небольшая, не бойся. А крови так много, потому что раны на голове всегда сильно кровоточат. Ты вне опасности, Аля, потерпи немного и скоро тебя обезболят, хорошо? Не плачь только.

Но она плачет. Сильно сжимает мои пальцы и тихо плачет от боли, разрывая мне сердце. Убью гниду, которая это сделала! Кто бы это ни был убью!

Скорая, наконец, приезжает, и я еду в больницу вместе с ней. Вообще не могу соображать, только сую банкноты, которые ношу с собой как стратегический запас, вякнувшему придурку, который говорит, что в скорой с ними мне ехать нельзя и он тут же затыкается. Аля не отпускает мою руку всю дорогу и когда мы оказываемся в больнице, тоже отказывается идти без меня в кабинет, но я быстро решаю эту проблему и держу ее, пока зашивают рану на лбу, а потом провожаю, чтобы сделать рентген на всякий случай. Через час нас уже отпускают домой, сказав, что кроме пореза и гематомы ничего нет, даже без сотрясения обошлось, хотя, когда врач спросил о характере травмы, Аля сказала, что ее ударили лицом о раковину и я едва сдержал свою ярость, представив эту картину.

Когда мы садимся в машину с моей охраной, которая ехала за нами, я устраиваю Альбину поудобнее, держа в объятиях, и она кладет голову мне на грудь, устало прикрывая глаза. Ей дали обезболивающее, она успокоилась и больше не плачет, но меня напрягает ее молчание, я весь на нервах.

– Все еще больно? – спрашиваю как можно более спокойным тоном.

– Нет, уже терпимо, – слабо отвечает она. – Я просто сильно испугалась. Меня никогда никто не бил, Тархан, даже дети в детстве, а тут эта женщина… Я ведь ничего ей не сделала, я совсем не ожидала! – всхлипывает она.

– Кто она?

– Та пожилая женщина, которая дала тебе приглашение. Я не понимаю, почему она это сделала? Мы с ней даже не разговаривали. Я