Мне. Оставшейся без любимой матери в доме, наполненном убийц в человеческой шкуре.

Я сомкнула веки.

— Мама… — этот голос был мне хорошо знаком.

Обернувшись, словно со стороны увидела и поместье, и дверь, ведущую на задний двор из кухни. Всё та же зима, но только там я бежала с маленькой девочкой на руках. Бежала мимо сваленных в кучу женских тел. Среди которых была и та, кого должна была сейчас звать моя малышка.

… Клариса…

— Мама… — меня звала моя девочка.

Я вздрогнула, ощутив, как по лицу стекают капли. Противные, холодные.

— Юниль… — прошептала, пытаясь выбраться из этого странного вязкого омута. — Я сейчас, милая.

— С ней Льюис, — прошептал кто-то надо мной. — С ней все хорошо.

Но покрутив головой, не могла сообразить кто рядом. И где я? Снег исчез. Теперь я стояла в коридоре, ведущем в женское крыло. До меня долетали крики роженицы. Клариса.

— Она не выживет, — прохрипела я. — Скоро приедет телега и нужно будет бежать. Ханыма и Гасми убили. Нужно спасаться.

Я крутилась на месте, пытаясь найти кого-то очень важного.

— Юниль, — моего слуха касалось тихое хныканье. — Юниль, ты где? Я сейчас, слышишь. Я сейчас тебя найду. Не бойся. Ничего не бойся. Мы сбежим, клянусь тебе. Сбежим! — в этот момент вспомнила о том, кого ещё нужно увести из этого жуткого места. — Руни! — Я сорвалась на крик. — Руни, где ты? Брат…

— Здесь, — кто-то очень сильный сжал меня. — Он здесь. И Юниль здесь. Они рядом. Никуда не нужно бежать. Вы в безопасности, Грета. Всё уже прошло.

— Нет, — повернула голову и уставилась в окно, — скоро приедет телега с телами и Бирн начнет убивать. Клариса не выживет. Мне нужно успеть.

Стекло треснуло и мир вокруг начал расплываться, теряя очертания.

— … Где целитель? — раздалось гневное рядом.

— Сейчас будет… — ответил явно юноша.

Послышались громкие шаги. Кто-то ушел.

И снова шум дождя. Капли яростно били по прогнившей крыше. Ветер свистел в щелях оконных рам. Моё сознание прояснялось.

А вместе с этим я всё отчетливее слышала тихое хныканье дочери. Это придавало сил. Выводило из странного состояния, в котором я парила как в небытие.

— Юниль, — шепнула потрескавшимися сухими губами.

И сразу же появилась боль. Жжение. Во рту разлился металлический противный привкус крови.

Лопнула нижняя губа. Языком отыскала ранку. Небольшую трещину.

— Не трогай, — раздалось сверху.

По моему рту провели влажной тряпицей.

Разжав веки, не увидела ровным счетом ничего. Темно. Зато ощутила запах. Свежескошенная трава.

— Я хочу к маме, — доносилось из соседней комнаты.

— Юниль, её нужно успокоить, — прохрипела будто чужим голосом.

Горло болело так, что глотать трудно.

— С ней Руни, — меня чуть отстранили от чего-то большого и неожиданно теплого.

Моргнув, отличила свет от тусклой лучины и неясные очертания лица мужчины, что держал меня в своих объятиях.

— Вегарт… — неуверенно шепнула, и тут же опомнилась, — Юниль. Её нужно перенести на кухню. Очень холодно, она замерзнет.

— Нет, Грета, — ещё немного отстранившись, он уложил меня на влажную подушку и отвел в сторону волосы, налипающие на моё лицо. — Дома тепло. Льюис отдал свои теплые вещи ей и Руни. Просто малышка испугалась.

— Чего? — я силилась понять — это продолжение сна или сейчас действительно глубокая ночь и я в постели с Вегартом.

— Ты бредишь, девочка, и зовешь свою маму, — дракон взял мою ладонь в свою и несильно сжал, его большой палец медленно поглаживал внутреннюю часть запястья. — Она слышит и не может понять, что с тобой. Просит Амму сходить к тебе, но это не помогает. Ты продолжаешь метаться в своих кошмарах. Кричишь и зовешь тех, кого уже нет. А я ничего не могу сделать.

Я понимающе кивнула и попыталась осмотреться. Мне по-прежнему было холодно. Мой взгляд упал на стул у кровати. На нем стоял таз с водой. Рядом кувшин и бокал.

— И давно ты вот так сидишь рядом со мной? — поинтересовалась, смекнув, что у меня горячка. Вот оттого и мерзнут ноги.

— Скоро рассвет, — Вегарт пожал плечами и пригладил мои растрепавшиеся волосы. — Травы, которые оставил целитель, не помогают. И он на волоске от собственной гибели.

— Он ни при чем, — я слабо улыбнулась. — Оборотни слабо поддаются чужой магии. Боюсь, он ничего не может сделать.

— Он очень любит свою жизнь, Грета, — глаза Вегарта опасно сверкнули, — поэтому соберет и сделает нужный отвар. Или уже сделал, раз ты так ясно отвечаешь мне…

— Я хочу к маме, — долетело до нас из соседней комнаты. — Льюис, пожалуйста. Я хочу её увидеть.

Её страх тревожил. Мне было не по себе, что моя девочка не спит, а трясется там как кролик.

— Позови её, — шепнула, глядя на закрытую ширму, — пусть увидит, что со мной всё хорошо и спокойно спит.

Вегарт цыкнул. Уже несколько раз я замечала за ним такую странную для орина привычку. Высокородные так себя не вели в отличие от деревенских парней.

— Ты и правда рос в простом доме? — выдохнула, морщась от давящей боли в груди.

Он кивнул невпопад, то ли отвечая на мой вопрос, то ли своим мыслям. Моргнул и, повернув голову, взглянул на меня. Как-то потеряно немного.

— Да, фера Гресвиль, я вам по рождению совсем неровня, — уголки его губ приподнялись, только вот это совсем не походило на улыбку. — Видишь, как интересно обернулось.

Смутившись, отвернулась.

— Я не выбирала родителей, генерал Вагни, ровно, как и вы своих, — шепнула и снова уставилась на занавеску.

Юниль продолжала капризничать. Наверное, и у нее был жар. Болела она часто и всегда с такими бессонными ночами.

— Я знаю, Грета. Просто до меня только дошло, что это я деревенщина, а ты рождена в поместье и отец твой хоть и бешеный, но всё же повелитель земель.

— Мой отец — душегуб, — меня передёрнуло от холода. — А мама — одна из его жертв, с той лишь разницей, что была его истиной и не имела возможности для побега. Простая крестьянка с ужасной судьбой. Я не хочу с вами, генерал, обсуждать сейчас своих родителей. Моя дочь плачет.

Меня снова мелко затрясло. Мысли сбивались в кучу. Горло болело так, что слёзы проступали после сглатывания. Каждый вдох отдавался резью в ребрах.

— Так официально ко мне. «Генерал Вагни», — он тяжело засмеялся. — Ты очень долго спала, Грета. За это время мы сблизились настолько, что кажется я прирос к тебе. Но все равно ты странно реагируешь на мои слова, — потянувшись, он как-то неуклюже отжал небольшую тряпицу и принялся осторожно обтирать моё лицо. — Сейчас позовем Юниль, но сначала немного приведем тебя в порядок. Зелье кое-где