Я стоял на том же месте еще с минуту, и всё моё тело мелко дрожало от странной, извращённой эйфории, смешанной с осознанием собственной низости. Я был полностью в её власти. И в понимании этого, чёрт возьми, была какая-то порочная, освобождающая простота. Я чувствовал себя выжатым, просто опустошённым до дна, но где-то в самой глубине, под слоем усталости и стыда, тлел тот самый демон, что был доволен, очень доволен произошедшим.

Сделав несколько неуверенных шагов, я вышел в коридор.

Он встретил меня той же зловещей, вымершей пустотой, что и полчаса назад. Я снова стал призраком, блуждающим по лабиринту собственного падения, где единственным маяком, единственным подобием убежища в этом море безумия был мой кабинет.

Я поплелся туда, волоча ноги, чувствуя, как каждый мускул ноет от напряжения и опустошённости. Когда дверь в кабинет закрылась, я прислонился к ней спиной, закрыл глаза и попытался отдышаться, выгнать из лёгких тот густой, опьяняющий воздух, что витал в комнате персонала.

Бесполезно. Он был во мне.

В ноздрях так и стоял терпкий, мускусный запах её кожи, смешанный с ароматом духов. На языке — привкус её власти, металлический и сладкий одновременно, а в паху — пустая лёгкость после мощнейшего оргазма.

Я плюхнулся на стул, уставившись на часы, висевшие на стене. Стрелки, казалось, застыли. Время остановилось, затаившись в ожидании новой катастрофы. Скоро. Совсем скоро должен был начаться сеанс с Алисой.

Алиса…

Само это имя, холодное и отточенное, как лезвие конька, вызвало во мне новую, совершенно иную волну смятения. Ледяная, неприступная Алиса. Та самая, которую я… застал в прачечной за тем самым интимным моментом.

После всего, что только что случилось с Татьяной, после той грубой, властной близости, я сомневался, что смогу вообще к кому-либо прикоснуться. Мои пальцы всё ещё хранили память о бархатистой груди Татьяны, о её властных, требовательных словах.

А уж прикасаться к Алисе, к этому фарфоровому созданию, чей холодный, пронизывающий взгляд сейчас казался мне страшнее любой ярости, — было бы высшей формой кощунства.

Минуты ползли, как израненные звери, тяжко и медленно. Кабинет был готов к новому сеансу, а я — нет, совершенно нет, поэтому я просто сидел, пытаясь сосредоточиться.

Десять минут позже положенного времени. Пятнадцать. Двадцать.

Тишина в кабинете из просто отсутствия звуков превратилась в нечто материальное, давящее, оглушительное. Эта тишина звенела в ушах, стучала в висках и шептала о том, что что-то не так.

Где она, млять? Забыла? Не рассчитала время? Нет, не может быть, она же сама пунктуальность… А значит, скорее всего, виной всему та дурацкая сцена в прачечной, и теперь она просто не может заставить себя лечь под мои руки.

Ладно, ледышка, — с горькой, усталой усмешкой подумал я. — Сиди в своей скорлупке. Прячься. Мне бы сейчас самого себя в порядок привести, а не твои выточенные мышцы разминать.

Но долг — или, вернее, его жалкая, избитая видимость, которую я тут отчаянно пытался сохранить, как утопающий держится за соломинку, — тянул меня из кабинета. Найти. Узнать. Сделать вид, что я всё ещё что-то контролирую в этом сумасшедшем доме. Что я не просто игрушка, которую завели и бросили, а специалист, который следит за графиком.

С трудом оторвав себя от стула, я вышел в коридор. И, как по какому-то дьявольскому наитию, почти сразу же наткнулся на Ирину. Она вынырнула из-за угла, словно её кто-то вызвал самим моим смятением, моим запахом страха и угасающей похоти.

Рыжая бестия предстала передо мной, загораживая путь. В её глазах цвета зелёного льда вновь плясали насмешливые чертики, как и в самый первый день.

Она вернулась, — пронеслось в голове, — настоящая она.

Ирина окинула меня с ног до головы насмешливым, всевидящим взглядом, будто рентгеном просвечивая мою помятую рубашку, мой уставший вид, мою душу, испачканную случившимся недавно.

— Что-то видок у тебя… не очень. — её голос был сладким и озорным. — Устал? Может, помочь тебе расслабиться… — она подчеркнуто медленно облизнула губы. — Как и ты мне… помогаешь?

Я на мгновение замер и потерял дар речи.

Капец! Да что она…! Что за…! Она что… решила в открытую говорить о случившемся в последний раз?

Я немного поглазел на неё молча, затем собрался с мыслями и ответил:

— Да так, самую малость, а ты случайно Алису не видела? — спросил я, пытаясь проигнорировать её колкость и в то же время пройти мимо. Голос мой прозвучал хрипло и устало. — Она на сеанс не пришла.

— Алису? — Ирина сделала преувеличенно печальное лицо, поджав губы. — Не знаю… наверное, у неё… голова разболелась. — она сделала шаг навстречу, сократив дистанцию до опасной и заставив меня остановиться. — А вот у меня, знаешь, голова не болит. — она томно потянулась, закинув руки за голову, и тонкая ткань ее топа демонстративно натянулась на груди, открыв вид на спортивный животик.

— Когда расслаблюсь… всегда чувствую себя очень… освежающе. Прямо будто заново рождаюсь. И всё благодаря тебе… так что спасибо.

— Эм… мне?

— Да, а кому? — она кивнула с довольной улыбкой. — Воспоминания о твоем массаже… самые, самые тёплые.

Она говорила не словами, а намёками, обволакивая каждую фразу таким плотным слоем двусмысленности, что воздух вокруг казался гуще. Её взгляд, тяжёлый и томный, скользнул по моему лицу, задержался на губах, потом опустился ниже, к моим рукам, будто она вновь ощущала их на своем теле, и томная улыбка вновь тронула уголки ее губ.

— Я даже подумала, — продолжила она, понизив голос до интимного, заговорщицкого шёпота, от которого по моей спине побежали мурашки, — что сегодняшний сеанс мог бы быть… Ну, знаешь… особенным… Немного разнообразия никогда не помешает, правда? А то как-то однообразно — легла… постонала… ушла. — она игриво прикусила губу, и в ее глазах вспыхнул озорной, опасный огонёк. — Я вот уже настроилась на нужную волну. Мысленно… подготовилась. — она сделала паузу, давая мне прочувствовать весь вес этого слова. — Поэтому… и ты подготовься. Ладно?

Она нежно, почти неосязаемо, провела кончиками пальцев по моему предплечью. И это прикосновение, лёгкое, как пух, обожгло меня сильнее, чем плен сисек Татьяны.

Затем, бросив мне многообещающий, полный тайны и откровенного желания взгляд, она прошла мимо и поплыла прочь.

Её упругая попка мерно покачивалась в такт шагам, будто дразня меня.

— Я буду ждать. — сказала она, обернувшись. — Очень ждать. А раз… Алиса не пришла, то я приду раньше, и тогда у нас… будет больше времени.

Я остался