— Почему Серафима делает это? — спросил врач. — Почему она… ведь я же к ней как к внучке… А она то травит, то стреляет.

Дед выглядел несчастным, но видимо это волновало его даже больше, чем то, что посторонние шастают вокруг мощнейшего артефакта без приглашения.

— Возможно причина в том, что это не совсем Серафима? — спросил я. Боль в руке потихоньку отступала.

— В смысле?

— Девушка, которая передала лекарства и которая стреляла в меня, использовала внешность Серафимы. На ней был артефакт, меняющий внешность.

— И такое могут артефакты? — искренне удивился старик. — То есть это может быть не Серафима, а кто-то другой. Тогда почему она не отвечает?

Потому, что знает, кто использует её лицо. Но это я говорить не стал. Как и о разговоре, который у нас случился.

— Может она просто спит? Или ушла по магазинам, а телефон оставила дома? — предложил я варианты.

Святослав Георгиевич задумчиво покивал, после чего чуть улыбнулся.

— Спасибо тебе, Сергей. Ты меня немного успокоил. — Он снова стал серьёзным: — Но всё же, что ты там забыл? И что от тебя хотела Сера… та девушка. Надеюсь, это девушка.

— Девушка-девушка, артефакты, меняющие пол, не существуют, — уверенно ответил я. — Я искал друга. Он любит залезать во всякие места, где есть энергия. Он пару дней не выходит на связь, такое бывает. Но я ему говорил про ваш Инъектор, так что я думал найду его здесь. А нашёл пулю.

Надеюсь, моя ложь была не слишком явной. Хотя, Кефир действительно такой. Он даже шастал по палатам и собирал энергию Инъектора, пока лечили Подорожникова.

Но видимо я прозвучал достаточно убедительно и моё сердце меня не сдало. А то, что Светлый может учуять ложь по биению сердца и другим чисто медицинским показателям я не сомневался. У каждого одарённого свои возможности, а лекари вообще отдельная каста со своими преимуществами.

— Тебе повезло, что тебя ранили рядом с Инъектором, Шторм. Твой артефакт слегка раздробил пулю и осколок при попадании в тело полетел в лёгкое. Так что энергия жизни не дала тебе истечь кровью и захлебнуться.

Ух, неожиданное открытие.

— Спасибо, что подлатали.

Он махнул рукой.

— Поправляйся и поправляй дела семьи. Я слышал, что у тебя совсем всё плохо.

— Ну, почему, — позволил я себе улыбку. — Вот получил лицензию артефактора, теперь могу предлагать услуги. Один из артефактов как раз прошёл испытания боевым способом.

Я показал на кольцо. Оно потемнело от использования, но это легко чистится после подзарядки. Взгляд артефактора показал, что сама структура не пострадала, а значит «сфера» держит удар пули с близкого расстояния без проблем.

— Надеюсь, мне такое не пригодится, — сверкнули зелёным пламенем глаза старика, — но я знаю пару человек, кто не откажется от такого. Предложить им?

— Готов даже комиссию заплатить за клиента, — ответил я и протянул ему левую руку. Правая пока не работает.

Святослав Георгиевич ответил на рукопожатие. Кстати, нужно будет показать артефакт в Гильдии, чтобы сразу получить ранг повыше. Нечего сидеть в Подмастерьях дольше положенного.

Мне заставили остаться в больнице до утра. Черкасову и Сухову заранее объяснили, что произошло, но всё же перед отъездом они зашли в палату проведать меня.

— Я доложу Госпоже о произошедшем, — сказал Антон. — Она должна быть в курсе.

Я же лежал полночи без сна: ныла рука, да и мысли мешали уснуть. Что имела ввиду «Серафима», когда говорила, что «знает кто я»? Ведь явно она имела ввиду не богов. Что-то другое. Но что? И почему она шла к Инъектору? Будучи работницей больницы, приближённой Светлого, вряд ли для неё была проблема проверить его в любое время, особенно после послаблений, что сделал глава больницы.

Скорее всего наша встреча здесь — случайность. Роковая. Однако это говорит лишь о том, что нужно поговорить с Серафимой, настоящей. Она точно в курсе, что стоит за всем этим.

Утром меня и Максима выписали. Благодаря Дару и хирургии, моя рана зажила достаточно, чтобы не представлять угрозу. Левая рука работает, голова на месте, можно ехать.

Подорожникова встречали вообще как героя. Черкасов открыл ему дверь, а Сухов с непроницаемым лицом поздравил его с возвращением с того света и выдал коробку конфет.

— Был бы постарше, вручил бы виски, а так… — Он неловко пожал плечами.

Вернулись мы домой часам к десяти. Как раз, чтобы увидеть недовольное лицо Анхельма Дестрезы, испанского фехтовальщика. О, уже неделя пролетела?

— Почему я снова должен ждать тебя, alumno?

— Бандитская пуля, — пожал я одним плечом. Второе пусть и зажило, но оставалось чувствительным, а пальцы на руке — вялыми.

— Хорошая попытка, но у нас будет урок.

— Я не против, маэстро. Дайте лишь в дом пройти и шпагу взять.

Мы вошли в дом, и Дестреза огляделся. Здесь ничего не изменилось, только строительный мусор лежал.

Я переоделся, неловко орудуя правой рукой, вернулся к нему вместе со шпагой и открыл дверь в сгоревшее крыло. Вот тут испанца и проняло.

— Mierdo! — выругался он.

Военные помогли снять остатки обоев, вынесли всю сгоревшую мебель и даже вывезли на своих грузовиках. Но следы копоти на потолке и полу остались. Как и отпечаток тела под лестницей, где погиб мой брат.

Рядом с ним мы и встали. Дестреза несколько раз покосился на отпечаток, но после сосредоточился на мне. Я же… я же использовал гнев и ярость, которые испытывало тело, как способ потренироваться. Следующим могу стать я, если буду недостаточно подготовлен.

Сила решает. Но не грубая, а продуманная. Нет толку быть горой мышц, если ты не вышибала в баре или боец на ринге. Даже они вынуждены вежливо кивать и улыбаться в присутствии начальника — владельца бара или главы федерации.

Не говоря о власти ещё более высокой, будь то верховный правитель или бог.

Так что сила может быть разной. Но тело человека должно уметь вынести эту силу.

Так что без тренировок никуда.

Спустя полтора часа, несколько синяков и даже один укол в больное плечо, мы закончили. Сегодня я работал левой рукой, и испанец действовал чуть мягче. Ругаться, при этом, он не переставал, используя испанские словечки, вперемешку с напоминаниями о смерти родных, как способ держать меня в тонусе.

В итоге я еле стоял на ногах, так что пришлось присесть на ступеньки лестницы. Перил на ней не было, всё сняли и увезли. Слегка фонила ветром музейная комната