Ему очень нравилось это место. Река летом — просто чудесна. Вот только где взять денег, чтобы закончить наконец строительство?

«Тысяча золотых, чтобы только закончить».

А отделка покоев: паркеты, обивки и гобелены, большие окна, зеркала, посуда, купальня… Мебель! И это только для господских комнат. А людям тоже нужны столы, лавки, кровати, посуда для готовки еды…

«На всё это надобно будет ещё три тысячи. Не меньше… Ещё и цены всё время растут».

Деньги, деньги, деньги… Они были очень ему нужны, ведь без замка Волков никогда не почувствовал бы себя спокойно в этом месте.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 44

⠀⠀

Видно, мужики сообщили управляющему, что барон осматривает берег, и Кахельбаум поспешил его встретить. Когда Волков уже был на половине пути обратно, он увидел лёгкую повозку с двумя людьми, то был его управляющий и один из его помощников. Кахельбаум был рад, что Волков возвращается один, офицеров при нём нет, и всё внимание хозяина будет сосредоточено только на его докладе. И сразу начал с того, что урожай в этому году может быть плохой или не очень хороший, ибо стоит большая сушь, и из яровых хорошо взошла только рожь, а вот пшеница, овёс будут плохи; возможно, ещё ячмень уродится, так как сеют его на отшибах, на плохой земле, но как раз там после весны в земле сохранилась влага, вот и вышло, что ячмень удастся, хотя и не так, как в прежний год.

— А с горохом и хмелем тоже всё нехорошо, — продолжал Кахельбаум, — горох по весне стал набирать хорошо, но уже к маю перестал набухать, и хмель стоит вялый, — он тут поясняет: — И немудрено — за последние пять недель дождь был один раз, да и то лёгкий.

Это генерал и сам всё это видел, проезжая мимо полей, и управляющий лишь подтвердил его наблюдения: урожай будет плохой. А значит, и доходы будут меньше. Но у него были обязательства перед кредиторами: и проценты надобно гасить, и оговорённые части кредитов надобно по осени будет выплачивать, а менялам и банкирам дел до плохого урожая нет. Им, будь добр, плати. Откуда хочешь возьми и им отдай. А иначе… Иначе всё пересчитано будет.

Но тут же управляющий его немного утешает:

— Но я приезжающих купцов спрашиваю: а в иных местах такая же сушь стоит? Они и говорят: жар стоит повсеместно, урожая доброго нигде не предвидится. Вот я и подумал, господин барон: те остатки зерна, что вы мне велели до осеннего сбора продать, теперь вовсе до зимы не продавать; осенью, как все поймут, что избытка хлеба и овса не случится, так цены и вырастут, вырастут сразу. Такое не раз приключалось уже. И мы, хоть в объёме и потеряем значительно, в деньгах может и ничего не потеряем.

— А куда же вы собираетесь новый урожай складывать? — говорит ему генерал. — У нас половина амбаров ещё зерном озимым забита.

— Вот о том я и хотел с вами поговорить, — продолжает управляющий. — Нам нужно новый амбар ставить, я уже и место приглядел недалеко от причалов. Место высокое, там вода по весне и в дожди собираться не будет, на ветру будет амбар стоять, зерно сухо будет. Поставим его на фундамент, так и крыс будет меньше.

— Большой амбар, да ещё и на фундаменте? — сомневается генерал. — У вас много денег появилось?

— В казне сейчас семьсот шесть талеров, — отвечает ему управляющий, — думаю, что в четыре сотни уложимся. А ещё думаю, что придёт от одного купца серебра на восемьсот шестьдесят монет, так на те деньги и на оставшиеся от постройки амбара нового начать у мужиков скупать их ещё несобранное зерно авансом, брать у них по нынешним ценам. То хороший прибыток по зиме получится. В половину от вложенного.

— Польстятся ли? — сомневается Волков. — Мужик ведь тоже не дурак у нас. Он тоже понимает, что урожай будет худой и что цены по осени не упадут, а вырастут.

— Польстятся, многие польстятся; а нет, так никого же неволить не будем, не захочет кто, ну и Бог с ним. Но многим деньга всегда надобна, многим невтерпёж, захотят деньгу вперёд взять, жадность — она всегда с глупостью вместе ходит, — уверяет его Кахельбаум. — Только добро ваше на то нужно.

— Ну хорошо, — соглашается барон. Но соглашается с тяжёлым сердцем, он понимает, что денег на осенние выплаты у него не будет, вернее, будет их мало, но хорошо в год неурожая к зиме с полными амбарами быть. Зимой или весной цена после неурожайного года всегда высока, всегда. Вот тогда он все текущие долги и покроет. А до весны… ну, придётся как-то выкручиваться. Что ж… То ему не впервой.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

Потом он хотел поехать с управляющим в Амбары, поглядеть пирсы и склады, так как всё ценное требует ухода и всему нужен ремонт, и Кахельбаум уже заводил о ремонтах речь. Но уже на развилке дороги он повстречал майора Дорфуса.

— Доброго здравия вам, господин генерал, — приветствовал Волкова его офицер.

— О, здравствуйте, Эрик Георг, — совсем по-простому, буквально по-соседски, отвечал ему барон, — переправились уже?

— Да, карета с вашим серебром уже к вам поехала. Господин полковник намеревается пушки завтра переправлять, а людей уже, думаю, начал, — отрапортовал майор.

— А вас он отпустил домой, что ли? — сам Волков не очень-то верил, что Карл Брюнхвальд даст такое послабление своему подчинённому.

— Нет, конечно; я приехал с Мильке просить у вас лошадей. Наши, что пушки тащили, просто из сил выбились за поход, похудели ужасно, им надобен отдых, а пушки ещё до Эшбахта тянуть, опять в горку.

— Хорошо, езжайте, скажите конюху, чтобы дал всё, что вам нужно; правда, не знаю, найдётся ли там у меня столько лошадей.

— Из кареты с серебром выпряжем, они, в общем-то, свежи ещё.

Конечно, надо было ехать к своим людям навстречу, в Амбары, но генерал не утерпел: поехал домой смотреть доставленное серебро. Заодно поговорил с Дорфусом. Он спрашивал у него, как всё прошло, и тот отвечал, что путь в гору, пока не добрались до перевала, был тяжек и для лошадей, и для людей. Но ничего, полковник делал марши покороче, а привалы подольше, и все лошади и все люди добрались до Лейденица живыми, и теперь их от дома отделяет только