– А теперь? – тихо спросила Софья.

– А теперь, – он взял её руки в свои, – я понимаю, что хочу этого. Хочу, чтобы ты была моей женой. Хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро. Хочу строить будущее вместе, что бы оно ни принесло.

Софья улыбнулась, и в её глазах заблестели слёзы:

– Это предложение?

– Да, – просто ответил Максим. – Не самое романтичное, наверное. Без кольца, без ресторана с шампанским, без музыкантов и фейерверков. Просто… от сердца.

– Это самое лучшее предложение, которое только может быть, – Софья обняла его. – Настоящее. Без показухи, без игры на публику. Только ты и я, и наши чувства.

– Так ты согласна? – Максим заглянул ей в глаза.

– Конечно, согласна, – она рассмеялась. – Я же сама представилась твоей невестой. Было бы странно теперь отказываться.

Они поцеловались – долго, нежно, не обращая внимания на редких прохожих, бросавших на них любопытные взгляды. В этот момент для них не существовало ни угроз Барского, ни налоговых проверок, ни неопределённого будущего. Только они двое, их любовь и решение быть вместе, что бы ни случилось.

В гостиницу они вернулись поздно вечером, после долгой прогулки по городу, ужина в том же кафе "Лидия" и разговоров о будущем – неопределённом, но теперь уже общем, совместном.

В номере Максим проверил телефон, который был выключен весь день, и обнаружил несколько пропущенных звонков от Вероники и сообщение: "Срочно перезвоните. Важные новости."

Он набрал её номер, чувствуя, как возвращается тревога. Вероника ответила мгновенно, словно ждала у телефона:

– Максим Сергеевич! Наконец-то! У нас новости, и довольно неожиданные.

– Что случилось? – напрягся Максим. – Барский начал действовать?

– Да, но не так, как мы ожидали, – в голосе Вероники звучало удивление. – Сегодня утром в налоговую пришло письмо с отзывом заявления о проверке. Проверка отменена. А через час позвонили из музея Софьи – сказали, что нашёлся новый спонсор для выставки, и она состоится, как планировалось.

– Что? – Максим не поверил своим ушам. – Барский отступил?

– Похоже на то, – ответила Вероника. – Но это ещё не всё. Днём приходил курьер с документами от юридической фирмы, представляющей интересы Барского. Это соглашение о выкупе его доли в "Красном" за символическую сумму в один рубль. И письмо.

– Письмо? – переспросил Максим. – От Барского?

– Да. Оно адресовано лично вам, я не стала открывать. Но сам факт…

– Невероятно, – Максим переглянулся с Софьей, которая внимательно слушала разговор. – Ты не знаешь, что могло произойти? Почему он вдруг изменил позицию?

– Есть кое-какие слухи, – осторожно сказала Вероника. – В финансовых кругах говорят, что у Барского проблемы. Серьёзные проблемы. Кто-то из высокопоставленных покровителей отвернулся от него. Возможно, из-за какого-то скандала или компромата. Подробностей я не знаю, но, похоже, ему сейчас не до мести.

– Понятно, – Максим задумался. – Завтра мы возвращаемся в Москву. Пока не предпринимай никаких действий с этими документами. Я хочу сначала прочитать письмо и во всём разобраться.

Закончив разговор, он повернулся к Софье:

– Ты слышала?

– Да, – она кивнула. – Выглядит так, будто удача неожиданно повернулась к нам лицом.

– Слишком неожиданно, – Максим нахмурился. – Барский не из тех, кто легко отказывается от мести. Если он отступил, значит, у него действительно серьёзные проблемы. Или… это какая-то новая игра.

– В любом случае, это передышка, – Софья села рядом с ним на кровать. – Время, чтобы собраться с силами, продумать дальнейшие шаги.

– Да, – согласился Максим. – Но я всё равно встречусь завтра с Николаем Зиминым, как договаривались. И передам ему все документы, которые нашёл. На случай, если Барский просто меняет тактику.

– Разумно, – кивнула Софья. – И что ты будешь делать с "Красным"? Если Барский действительно продаёт свою долю…

– Не знаю, – честно ответил Максим. – Возможно, действительно стоит его продать. Начать что-то новое, с чистого листа. Что-то более… настоящее.

– Как "Исток"?

– Да, – он улыбнулся. – Или даже что-то совершенно другое. Может быть, небольшое кафе здесь, в Торжке. Или ресторан русской кухни в какой-нибудь европейской столице. Или кулинарную школу для детей из детских домов.

– Мне нравится последняя идея, – Софья прижалась к нему. – Дать им то, чего не хватало тебе – возможность раскрыть свой талант, найти своё призвание.

– Возвращение к истокам, – задумчиво произнёс Максим. – Замкнуть круг. Начать заново, но уже с пониманием того, что действительно важно.

Он обнял Софью, глядя в окно на ночной Торжок – тихий, провинциальный, но по-своему уютный и настоящий. Город, из которого он когда-то так стремился вырваться, теперь казался ему не тюрьмой, а местом, где можно найти покой и гармонию.

Что бы ни принёс завтрашний день, какие бы новые испытания ни ждали их в Москве, Максим знал, что сделал правильный выбор. Выбор в пользу подлинности, честности, верности себе. В пользу любви, а не страха. В пользу свободы, а не золотой клетки.

И этот выбор делал его сильнее любых угроз, любых ультиматумов, любых потерь.

Он вернулся к истокам – не географически, а духовно. К тому мальчишке из детского дома, который мечтал создавать настоящую, честную еду. К тому Максиму Краснову, который верил, что можно добиться успеха, не продавая душу.

И теперь, с Софьей рядом, с обретённой ясностью и решимостью, он был готов идти дальше – уже не один, уже не в погоне за признанием и статусом, а в поисках подлинного смысла и настоящего счастья.

Какими бы ни были планы Барского, какие бы ещё испытания ни ждали впереди – главное сражение Максим уже выиграл. Сражение за самого себя, за право быть тем, кем он хочет быть, а не тем, кем его пытались сделать другие.

И эта победа стоила любых жертв.

Глава 17: "Первый удар"

Москва встретила их дождём – тяжёлым, затяжным, словно предвещающим нелёгкие времена. Максим и Софья вернулись из Торжка поздно вечером и сразу поехали к ней домой, решив отложить все дела до утра. Ночь прошла спокойно, впервые за долгое время без тревожных мыслей и беспокойных снов.

Утром Максим проснулся раньше Софьи и, стараясь не разбудить её, вышел на кухню, чтобы сварить кофе. В квартире Воронцовых всегда было особенное утреннее настроение – тишина, наполненная уютом, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь шторы, запах книг и старого дерева. Место, где время словно текло медленнее, где можно было существовать вне суеты и гонки большого города.

Он включил кофеварку – старомодную, но надёжную, как и многие вещи в этом доме – и посмотрел в окно на московские крыши, мокрые от ночного дождя.