– Спасибо. – шепнула одними губами, глядя прямо в потемневшую зелень глаз. – Я тоже люблю тебя.

Видела, с какой неохотой он отпускал меня. Как схлестнулись с братом недовольными взглядами. Подняв повыше подбородок, пошла следом за Борисом.

– Проходи, садись. – махнул рукой в сторону дивана, а сам устроился в кресле напротив. Улыбнулся, оглядев меня с ног до головы. – Прекрасно выглядишь, малышка. Я рад, что ты здесь, в моём доме.

Покоробило его обращение. Так Борис называл меня в прошлом. “Малышка”, “моя девочка”, “нежная моя”. Возвращаться, даже мысленно, в то время было неприятно и больно. Снова чувствовать себя обманутой, преданной.

Но предъявлять сейчас претензии – не самый лучший вариант. Я не хотела его злить, хотя руки чесались залепить пощёчину, выцарапать лживые, холодные глаза. Но я сжала ладони, лежащие на коленях, в кулачки и опустила взгляд. Пускай называет как пожелает.

– Лира, прежде всего я хочу попросить у тебя прощения.

От неожиданности резко подняла голову и недоумённо уставилась на Бориса. Прощения? Считает, что можно простить то, что он сделал? За то, что украл у меня ребёнка?

– Знаю, это трудно, почти невозможно, но всё же прости.

Борис был возмутительно спокоен. Словно просил прощение за какой-то пустяк, незначительный промах. Протест, негодование кипели, пузырились в груди, грозясь вырваться из меня, как горячий гейзер из-под земли. Я крепче сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней.

– Что будет дальше, Борис? – плевать мне на его извинения, у меня был только один вопрос, одно желание – сын.

– А чего ты ждёшь, Лира? Как видишь своё будущее?

– Я хочу быть рядом с сыном! Я имею право, и ты прекрасно знаешь об этом. Какие бы бумаги ты ни показывал мне, мы с тобой оба знаем, что это афера, которую вы провернули у меня за спиной. Я никогда не отказывалась от Миши, вы обманули меня!

Борис смотрел на меня, и во льдисто-голубых глазах я видела только холодную решительность. Он не отдаст Мишу! Я это уже понимала, и отчаяние захлестнуло с головой.

– Верни! Слышишь, верни мне сына! – голос зазвенел на высокой ноте и сорвался. Как я не хотела показывать свою слабость – слёзы сами брызнули из глаз.

– Не плачь, пожалуйста. – Борис подался всем телом ко мне, взял за руку и крепко сжал ладонь. – Не плачь, Лира. Конечно, ты получишь сына обратно, но при одном условии.

– Каком? – на секунду ко мне вернулась надежда, мелькнула, обманчиво помахав рукой.

– Ты останешься в этом доме. Со мной и Мишей.

Глава 31

– Зимой здесь скучно, конечно. Но мы будем ездить в Ла-Плань и Порт дю Солей. Ты каталась раньше на горных лыжах?

– Нет. – Лира покачала головой, не отрывая взгляда от мелькающих за окнами безлюдных, сонных виноградников.

– Тебе понравится. – я не спеша вёл машину по пустынной дороге и время от времени поглядывал на притихшую певунью, прильнувшую к окну со своей стороны. – А на Рождество здесь очень красиво. Каждый дом наряжают гирляндами, фигурками сказочных персонажей. В воздухе пахнет корицей и ёлками. Если повезёт, то выпадет снег и будет настоящая рождественская сказка.

Пухлые губки тронула слабая улыбка. Все девочки любят сказки.

– Если захочешь, можем слетать перед праздниками в Марокко, или в Тунис. Погреемся на солнышке.

– Хорошо. – согласилась, не задумываясь. Она вообще слышит меня? Понимает, что я ей говорю?

– Лира? – я оторвал руку от руля и осторожно сжал лежащую на коленях, холодную ладошку.

– Я слышу, Леон. Тунис, Марокко, горные лыжи в Порт дю Солей. – тёплая улыбка тронула нежные губы. – Мне всё интересно, правда. Поедем, куда скажешь.

Вздохнул, не отводя взгляда от дороги, чуть наклонился и поцеловал ледяные пальчики. Кажется, кровь, вместе с жизнью, замерла, застыла в моей девочке. Моя певчая птичка больше не пела.

Уже месяц, как мы вернулись домой, в Везле, но я ни разу ещё не слышал её звонкий голосок, поющий забавные детские песенки из мультфильмов. Вообще никаких не пела.

Бродила тихой тенью по комнатам дома, о чём-то думала, подолгу сидя на подоконнике и глядя на узкую улочку, башню аббатства вдалеке, в хмурое ноябрьское небо.

Я переживал. От адвокатов и детектива пока не было никаких мало-мальски обнадёживающих новостей, и с каждым днём Лира становилась всё молчаливее и подавленее.

Старался не оставлять её одну надолго. Брал с собой на винодельню, водил ужинать в местные ресторанчики, выбирал на вечер фильмы повеселее.

Оживала она, только когда болтала по видеосвязи с сыном, а делали они это не так часто, как Лире хотелось бы. Мать звонила, когда Бориса не было дома и звала Мишу. Лира расцветала во время таких видеосеансов, но малыш не мог долго усидеть на одном месте и в конце концов убегал играть, а моя девочка гасла. Огонёк в её глазах затухал, и она снова закрывалась.

Я бесился. Продуманный братец сделал всё, чтобы привязать Лиру к сыну. Дал ей время привыкнуть, прирасти, полюбить малыша, а потом выставил условие. Подлое по отношению к ней, ко мне. На что он рассчитывал? Что Лира останется жить рядом с ним? В одном доме? В качестве кого? Борис по-прежнему надеялся вернуть её?

В какой-то момент я думал, что это невозможно. Лира ни за что не останется в его доме. Сейчас уже не был так уверен.

Знаю, что отъезд сюда, во Францию был просто порывом. Я видел каким гневом пылали глаза Лиры после разговора с Борисом. Сейчас мне кажется, что она уже жалеет о своём решении.

Всеми силами пытается доказать мне, да и себе, что любит меня, ценит то, что я для неё делаю, но на моё повторное предложение выйти за меня замуж внезапно разрыдалась. Да так горько и отчаянно, что у меня чуть сердце не остановилось. Понял, что теряю её. Снова. И если не решу вопрос с Мишей, то, возможно, навсегда.

– Хочешь, поедем завтра в Жевре-Шамбертен? – зная о любви Лиры к сыру, решил развлечь её маленькой экскурсией в знаменитую сыроварню Горги

– Хочу. – согласно кивнула и улыбнулась, но я не верил её улыбке. Не хочет она. Ничего не хочет. Все её мысли с Мишей. Может, зря я её держу? Мучаю. Лучше отпустить?