— А как же так ваш герцог правит, как он в руках всё держит, как не позволяет своим вассалам возвышаться?

— Во-первых у всех Маленов есть дух. Природное их упрямство… Их непреклонность.

— А что же во-вторых?

— Они не боятся применять силу, брать на себя ответственность. И главное — находить людей, что их волю будут проводить неуклонно, — объясняет ей генерал. А женщина в свою очередь говорит ему, почти возражает:

— Это потому, что у них есть эта сила, есть люди, а вот у меня их нет. Нет людей вокруг, что взялись бы смело мою волю отстаивать. Были немногие, такие как кавалер Альбрехт, так они все сгинули на мосту, и всё… И то те были люди отца моего да их сыновья… А других у меня не появилось.

— И не появятся, — вдруг произносит генерал. Причём говорит это с беспощадной суровостью.

— Не появятся? — удивляется и, кажется, обижается на его слова принцесса.

Но вместо ответа Волков сам спрашивает у неё:

— Семьи погибших рыцарей вознаграждены? Сыновья погибших или их дочери приближены ко двору, к вам?

— Нет, — отвечает она, и её глаза выдают её удивление, казалось бы, такой простой вещи.

— Если есть деньги, наградите семьи погибших, — продолжает генерал, — а окружая себя детьми павших за вас рыцарей, людьми, как правило, преданными, вы и себя укрепляете.

— Я никогда и не думала о том, — всё ещё удивляясь, говорит принцесса.

— И это понятно, за то вас упрекать нельзя, — соглашается с её праздностью Волков, — о том матери и жене думать не нужно, о том надобно думать её супругу, — и тут он понял, что юный муж этой женщины, тоже, скорее всего, не будет сведущ в подобных делах, и стал надеяться, что герцог найдёт достойных людей жениху в свиту. — Но теперь супруга у вас нет, и вам придётся это делать самой. И начинать нужно немедленно.

— Да, да… — соглашается она, — вы правы, барон, хорошо, что на то вы раскрыли мне глаза.

— У вас есть деньги, Ваше Высочество? — честно говоря, генерал не был уверен, что она сможет осуществить какие-то изменения в своём доме, пока не прибудет муж со свитой.

— Деньги? — принцесса, кажется, уже думала о первых шагах, которые собиралась произвести. — Деньги у меня есть.

— Я имею в виду настоящие, большие деньги, золото, а не ту мелочь, что лежит у вас в личном кошелёчке, — всё ещё продолжает сомневаться барон.

— У меня есть накопления, — отвечает маркграфиня уверенно.

— Они находятся у казначея Винцлау? — уточняет генерал. Если так, то это вовсе не значит, что принцесса получит доступ к своим деньгам.

— Нет, — отвечает женщина, — я графиня Эдена, и весь доход… В общем, я никогда не пользовалась своими деньгами от личного домена. Они мне были не нужны. Деньги должны быть там, в Эдденбурге, у моего доверенного человека, у управляющего Гальберта. Он ежегодно привозит мне отчёт о делах в графстве. Там, кажется, скопилось уже изрядное количество серебра. Я не помню сколько.

Волков, услыхав это, только вздыхает. Принцесса даже не знает, сколько у неё денег. А вот он знает, всё до крейцера, мало того, он знает свои доходы наперёд и уже знает, в чьи жадные лапы они пойдут. Всё уже расписано. А ещё ему надобно серебро, чтобы закончить свою бесконечную стройку, нужно изыскать всего-то двадцать семь тысяч в серебре.

«Счастливы те, кто даже и не ведает, сколько у них денег».

Впрочем, принцесса не очень походила на счастливую женщину, скорее она напоминала женщину испуганную. А Волков ещё добавляет ей страха, когда произносит:

— Не говорите о том никому и никогда.

— Не говорить? — удивляется маркграфиня. — О чём не говорить?

— О том, что у вас есть деньги, и тем более — сколько их. Об этих деньгах должны знать только вы и ваш самый доверенный человек, — объясняет принцессе Оливии барон. — Даже будущему мужу не говорите. Это ваши деньги и деньги ваших первых дочерей.

И она кивает: да, да. Кажется, она хочет запомнить все слова, что он ей говорит, но и этого маркграфине мало.

— А что же мне делать? Ну, что мне делать вообще?

— Что делать? — генерал не сразу нашёлся, что ответить.

— Да, что мне делать? Просто ждать этого мальчика, что прочит мне в супруги ваш сеньор? Но я могу и не дождаться… — в её голосе он разбирает нотки отчаяния или паники, — ведь канцлер… Если он надумает собрать ландтаг, и там сеньоры, отцы церкви и горожане решат, что… ну, что мне нужен другой муж. Что мне тогда делать? Мне нужно как-то… сопротивляться тому…

«Она точно знает, кого изберут ей в мужья местные сеньоры, случись им собраться вместе».

Теперь-то генерал в этом не сомневался, как и в том, что замуж за этого неизвестного она идти категорически не хочет. Даже предпочтёт юношу, что ей годится в сыновья, лишь бы не выходить за кандидата от канцлера. И так как он не отвечал, взволнованная женщина снова спросила:

— Так что же мне делать, пока жених не приедет? Барон, ну скажите же? С чего начать? Вот прямо завтра? С чего?

Прежде чем ответить, он на мгновение задумался, подумал о том, что бы он предпринял на её месте, и потом начал…

⠀⠀

⠀⠀

Глава 8

⠀⠀

— Во-первых, как встанете и позавтракаете, так пошлите за казначеем.

— За казначеем? — переспросила Оливия. — Денег просить, что ли?

— Именно, — отвечает генерал. — И просить нужно немало. Не много, но и не мало. Попросите у него… ну, тысяч пять серебром.

— Тысяч пять? — тут уже маркграфиня не сдержалась и усмехнулась невесело. — Да он откажет. Он вечно жалуется, что денег в казне нет, — и она исправляется: — Мужу жаловался.

— Нет денег? — Волков улыбается. — Может, Винцлау ведёт долгую войну, про которую я ничего не знаю?

— Господи, помилуй Бог, — крестится женщина. — Нет, никаких войн мы не ведём. С тех пор как я замуж вышла, ни одной войны не было.

— Земля богатейшая; я пока от гор по Цильской долине ехал, полсотни мельниц видел, поля, кругом поля, виноградники, хмель, стада на каждом склоне и каждом пригорке. А какие деревни богатые! Людишки, простое мужичьё, дети их — все упитанные, для таких-то жарких мест. Почему же у вас в казне денег нет? Может, ваш покойный супруг замки строил во множестве по границам от буйных соседей?

— Замки? — принцесса качает головой. — Нет, во множестве мой супруг ставил охотничьи парки, это да… Псарни! На псарни и на