Вскакиваю со стула, бросаю чашку с остатками напитка в раковину и выбегаю из кухни, потому что мне срочно надо проветрится и побыть наедине с собой.

Я вообще не знаю, почему психую так сильно, наверное, потому, что он чертовски прав, но я не могу! Силы противостоять им были ровно тогда, когда рядом сидел Илья и брал все удары на себя, но я точно не смогу пользоваться его широкой спиной всю жизнь, а поэтому и играть в эту войну у меня просто больше нет никаких сил.

Но я не успеваю добежать до балкона, как горячие руки хватают меня за талию. Илья Александрович прижимает меня спиной к своей груди, я чувствую, как стучит его сердце, надрывно и громко, и мое сейчас стучит ровно точно так же, как и его.

— Прости, — шепчет на ухо, а у меня от этого чертового шепота колени подкашиваются. Этот шепот надо запретить законом, честное слово, и сажать за него в тюрьму, потому что невыносимо не реагировать на него. — Прости, правда. Я не должен был.

— Вы правы, — признаюсь ему и расслабляюсь в сильных руках. Он очень крепко держит меня. — Вы абсолютно правы во всем, просто… Они не успокоются никогда. А я просто не могу себе позволить пользоваться вами всегда, чтобы отбиваться от их нападок. Рано или поздно мне придется предстать перед ним снова одной и тогда они выльют на меня дерьма больше, чем когда либо.

— Ты можешь пользоваться мной столько, сколько тебе нужно.

— Я не могу. Это неправильно. Поэтому я выбираю “голову в песок”.

— Мы пойдем на ужин сегодня. Пусть это будет твое… м… рабочее поручение? Составишь мне компанию, как лучший в мире помощник?

— А если нет? — я уже сдалась, просто ему не говорю. От этого шепота я вообще забыла, почему отказывалась и зачем вообще устраивала какие-то истерики. Ну, подумаешь, ужин… — Уволите?

— Нет, — посмеивается он и мои колени окончательно перестают удерживать меня на месте. Мы что вообще творим? — Ты же знаешь, что никого лучше на твоем месте я и представить себе не могу, поэтому, никаких увольнений. Я бы вообще подписал с тобой пожизненное сотрудничество, но вряд ли существует такое.

— Зачем вам нужны мои проблемы, Илья Александрович? — спрашиваю то, что давно меня волнует. — Это же мои родители, мои странные родители! Они не дают мне нормальной жизни, но я их дочь и это в какой-то степени мое бремя, а… а вам все это зачем? Вы же не настоящий мой молодой человек, это все не больше, чем спектакль для мамы с папой, и…

— А что, если я скажу, что мне нравится тебя защищать? — внезапно говорит он и мое сердце с сумасшедшего ритма переключается снова на резкую остановку. Этот мужчина доводит меня до инфаркта сегодня, честное слово, зачем я вообще притащила его к себе?

Хмурюсь, пытаюсь понять, что чувствую, ни черта не понимаю и на негнущихся ногах разворачиваюсь к Илье Александровичу лицом, пытаясь увидеть в его глазах хоть что-то, что поможет мне понять, в своем ли он уме говорит все эти слова.

— Что?

— Мне. Нравится. Тебя. Защищать.

Он пожимает плечами.

И что это значит? Ему нравится быть супергероем, или эта защита касается исключительно меня? Если второе, то у меня еще больше вопросов, потому что…

У него звонит телефон. Черт возьми, как не вовремя! Он прерывает не только наш странный диалог, но и все мои идиотские мысли.

Илья Александрович бесится, но все-таки достает мобильный из кармана брюк и я замечаю там фамилию Кости.

— Слушаю, — говорит он громко и четко, при этом все еще держа меня за талию и прижимая к себе! Мы смотрим друг другу в глаза, пока он разговаривает по телефону, и клянусь, мне дико хочется попытаться отвлечь его чем-нибудь непристойным. Я сошла с ума, снова.

Динамик у моего босса очень громкий, а еще я стою очень близко, поэтому слышу весь разговор.

— Ты в городе? Добрался?

— Да, все в порядке.

— В офис заедешь?

— Нет, я… — он запинается и я понимаю, что мы не предупредили Костю о том, что сегодня оба не приедем на работу. Упс. — Я отдохну сегодня, завтра буду на месте.

— Ого! Ты и слово “отдых” в одном предложении? Что случилось, друг мой?

— Костя, что тебе надо?

— Ариночка не вышла сегодня на работу и трубку не берет, — говорит он и я приоткрываю рот в беззвучном “о”, потому что понимаю, что даже не достала телефон из сумочки, когда мы вернулись в квартиру. — Я надеюсь, у нее все хорошо, но я не за этим звоню. Нам очень нужна папка с документами одного из наших клиентов, мы не можем найти, где именно она может лежать. У тебя, у Арины? Светличный, мы заключали договор с ним около полугода назад, ему нужна дополнительная страховка, он приедет сегодня, а я понятия не имею, где это искать.

— Документы по Светличному стоять в кабинете Ильи Александровича в угловом шкафу у окна на третьей полке сверху. Там зеленая папка, посмотрите там, на все клиенты на букву С, и…

— Воу, — звучит из динамика, и я понимаю, что по привычке просто ответила на вопрос своего начальства и даже не подумала о том, как нелепо это может выглядеть.

И вот это “воу” от Кости только подтверждает мои догадки о нелепости. Какая я идиотка!

Илья Александрович усмехается, а Костя все еще молчит. Я зажмуриваюсь, понимая, что натворила. Илья сказал ему, что будет отдыхать, меня нет на работе и я не беру трубку, а в конце концов оказываюсь рядом с ним. У-у-у-у-жас! Он съест меня со всеми внутренностями.

— Ты все услышал? — спрашивает Илья, так как Костя все еще молчит.

— Кажется, я услышал даже больше, чем хотел изначально, — посмеивается он. Он все не так понял! — Привет, красавица.

— Привет, Костя, — пищу не своим голосом и Илья бросает трубку, очевидно, не желая продолжать этот разговор.