Их взгляды встретились, и в висках Глеба застучали уже позабытые слова: «Дарья… обладающая… владеющая даром… благо… Некоторые считают, что это имя переводится как «дар» или «подарок Божий»… подарок…»

– Ты смелая, – он улыбнулся, с удовольствием замечая появившийся на щеках Даши румянец. – Далеко не все говорят то, что думают.

– Только не считай меня идеальной. Я, например, иногда вру.

Глеб больше не мог сдерживать себя, да уже и не нужно было… Он знал, что не получит многого, но это не имело значения.

Потому что в такой момент никто не сможет определить, что много, а что мало.

Потому что он никогда не хотел ни одну женщину столь сильно.

Даже когда был живым. Не хотел ни одну. Так сильно.

Рванув вперед, Глеб притянул Дашу к себе, вдохнул карамельный аромат ее каштановых волос, прошелся ладонью по ее спине вверх и вниз, отстранился, заглянул в глаза, поймал в них уверенное «да» и, дробя свою бешенную страсть на тысячу частей, хрипло выдохнул:

– Только мне не ври, ладно?

И не дожидаясь ответа, он стал целовать Дашу, с отчаянной жадностью принимая ее пылкую нежность, впитывая ее дыхание, из последних сил контролируя обжигающее желание проигнорировать тонкую ткань блузки… Как же хочется коснуться ее обнаженной спины… Как хочется! Но нельзя. Нельзя. На это согласия в глазах Даши не было.

Она чуть отвернулась, и Глеб сразу ослабил хватку. Подняла голову, улыбнулась, и он коротко поцеловал ее в нос.

– Чудесный вечер, не правда ли? – прошептала Даша и осторожно и даже робко погладила его небритую щеку.

– Согласен. – Глеб тоже улыбнулся, понимая, что время запланированного свидания истекло. «Сейчас ты попросишь меня уйти… Я и до трех, наверное, досчитать не успею, а ты со мной попрощаешься…» – Обещай, что завтра пойдем на море.

– Обещаю. Послезавтра, – ответила она и добавила через пару секунд: – Спокойной ночи, Глеб.

Он не стал задерживаться, но все же обернулся у двери, желая запомнить ее именно такой – беззащитной и независимой одновременно.

* * *

– Да, чудесный вечер… – прошептала Даша и включила кондиционер посильнее, желая получить порцию холода, которая окружит душу со всех сторон и позволит успокоиться.

«Только мне не ври… – мысленно повторила она слова Глеба и коснулась кончиками пальцев губ, вспоминая продолжительный и страстный поцелуй. – Но где начинается и заканчивается твоя правда, Глеб? Вряд ли я когда-нибудь это узнаю…»

Вернувшись к столу, Даша открыла ноутбук и некоторое время неподвижно смотрела на экран. Герой ее литературного романа теперь был хорошо ощутим и знаком, потому что уж слишком походил на Глеба Трофимова.

– Прости, – произнесла Даша, обращаясь к главной героине. – Я не звала его и не придумывала. Он пришел сам.

«Только мне не ври…» — вспыхнуло вновь, и она спокойно и хладнокровно признала, что уже обманула Глеба и случилось это несколько минут назад.

Почему? Зачем?

Известная фраза – на войне как на войне.

«Нет, я все же не пишу роман о тебе… Я пишу роман с тобой».

Она любила, когда книги заканчивались хорошо, но хватит ли таланта и мастерства подарить счастье главной героине вот с таким человеком. Или…

«Вечный вопрос: зависит ли что-то от меня или я лишь собиратель чужих судеб, сотканных и созданных совсем в ином мире или в ином месте?..»

Даша устремила взгляд на потолок и с мягкой улыбкой спросила:

– Небо, почему я встретила именно такого мужчину?

Глава 17

Англия

Первая половина XIX века

Случившееся для тети Маргарет приравнивалось к трагедии. Неведомые сквозняки подорвали ее здоровье, и теперь она категорически отказывалась смотреться в зеркало. Нос распух и покраснел, насморк еле удавалось сдерживать многочисленными платками, правый глаз слезился, чуть дергался и к нему постоянно приходилось прикладывать компрессы. Спальня тети Маргарет пропахла травами, и это ее тоже изрядно раздражало.

– Откройте окна! – кричала она. – Закройте окна! – добавляла через минуту, боясь заболеть еще сильнее.

До Осеннего бала у Марле оставалось три дня, и уже было ясно, что тетя Маргарет не сможет участвовать в этом роскошном веселье. Эмми, не ожидая ничего хорошего от предстоящего торжества, тихо надеялась, что они останутся дома и ее представят обществу хотя бы месяца через два. Но тетя Маргарет больше не намеривалась ждать.

– Эмми, к Марле ты поедешь с Хью. О, как же я разочарована происходящим! Это катастрофа… – Она издала стон, схватила очередной платок, шумно высморкалась и скривилась. – Я в мельчайших подробностях представляла, как подведу тебя к лорду Вильяму Генри Додсону. Два года назад он похоронил жену Августу, и это удивительно кстати… Палата лордов… Боже… Хью, я могу рассчитывать только на тебя!

– Не волнуйся, мама, я готов выполнить любые твои пожелания. Я представлю Эмми кому угодно, не вижу в этом никаких проблем. Но, конечно, мне жаль, что ты не поедешь с нами, – бодро ответил Хью, поднимаясь с кресла. – С лордом Додсоном я имел общение у Патерсонов в начале весны, так что мы вполне можем продолжить знакомство. Этот старик любит поболтать. – И Хью бросил быстрый и насмешливый взгляд на стоящую около двери Эмми. Взгляд, который был вполне понятен: «Ты выйдешь замуж за дряхлую развалину, и это меня весьма радует. Не сомневаюсь, с Додсоном твоя жизнь будет обязательно отвратительной…»

– Как же я могла забыть, что вы встречались ранее… И еще меня весьма интересует девятый граф Хаттингтон. После того, как его единственный сын погиб в горах, он стал слишком щедр с племянниками. Графу пора создать новую семью, тем более что он вдовец уже более пятнадцати лет.

Если еще месяц назад тетя Маргарет и Хью перешептывались, обсуждая дальнейшую судьбу Эмми, то в последнее время эта граница была стерта. В разговорах звучали громкие имена, размеры состояний, титулы, связи… Эмми будто приучали к мысли, что она просто вещь, которую необходимо выгодно продать, и что она еще непременно должна быть благодарна за это.

– Наконец-то ты определилась, – усмехнулся Хью. – Я тоже считаю, что лучше не метаться и сконцентрировать внимание на самых желанных персонах.

Маргарет Эддингтон кивнула, но продолжить разговор не смогла. Схватив со стола белый платок, украшенный кремовыми кружевами, она поднесла его к носу и простонала, подчеркивая свое несчастное положение.

– Эмми, надеюсь, ты будешь умницей. Не разочаровывай меня, – через несколько секунд добавила она жестко и сжала платок в кулаке. Голубые глаза сверкнули, предупреждая об обязательной расплате