Я благоразумно затыкаюсь. Лучше промолчать.

Мы едем в парк. Я пытаюсь быть веселым папой, выигрываю ей плюшевого мишку в тире, катаюсь с ней на карусели, от которой у меня самого слегка кружится голова. Тося смеётся, и это лучший звук на свете. Но с каждой минутой внутренний пресс сжимается все туже – пора возвращаться.

- Опять в детдом, - вздыхает дочь, когда мы подходим к машине. В ее голосе – вся вселенская тоска маленького ребёнка.

Мое сердце предательски подрагивает, но я не могу давать обещаний, которые не в моей власти выполнить. Юридическая машина скрипит медленно. Потому я говорю то, что могу.

- Это ненадолго.

- Полина тоже так говорила, - бормочет Тося, глядя в окно, - а сама.…

Имя Полины вызывает раздражение, но я не могу позволить девочке думать, что она не нужна крестной.

- Ну, она же тебя не бросила, - пытаюсь быть объективным, хотя во рту горько. - Любит тебя. Меня нашла…

- Да, - соглашается Тося нехотя. - Я тоже ее люблю. Но этот противный Виталька…

В этом мы солидарны на все сто. Я не могу не улыбнуться ее искренней ненависти.

- Согласен, - хмыкаю я. - Надерем ему задницу?

Лицо малышки снова озаряется хитрой, озорной улыбкой.

- Надерем! - уверенно заявляет она, и мы бьем по рукам.

Отвожу Тосю в детский дом и сжимаю зубы. Каждый раз это маленькое предательство. Я знаю это чувство, хоть и не испытывал никогда. Меня никто не забирал из детского дома. Я жил там всегда.

Передаю ребёнка воспитателю и захожу к директору.

- Если ещё раз повторится подобное, - говорю ей с угрозой, - я напишу заявление. На вас. Лично. Понятно?

Она бледнеет и только кивает. Я подхожу к охраннику, старому, видавшему виды мужику, смотрю ему прямо в глаза.

- Держите, - сую ему в руку визитку со своим личным номером. - Если что – что угодно, любая ерунда – звоните. Мне лично. Прямо сразу.

Он понимающе кивает, прячет визитку в нагрудный карман. Хотя бы на него можно положиться.

Сажусь за руль, выруливаю на центральный проспект и жму на газ. Машина рычит и несется вперед. Мне нужно движение, скорость, чтобы усмирить дрожь в руках. Я мчу к Шаману. Он меня уже заждался, наверное. Дворами, с помощью навигатора, я объезжаю пробки и светофоры, и пробираюсь к месту в рекордно короткий срок.

Шаман ждет меня в светлом кабинете какого-то благотворительного фонда, лицо серьёзное.

- Что тут у тебя? - сходу спрашиваю я.

- Я, конечно, не спец в этой макулатуре, - он кивает в сторону кипы бумаг, - но что-то мне подсказывает, что бабла тут отмыли знатно.

В голове сразу выстраивается схема: детдом, закупки, откаты. Все, как всегда. Грязно и подло.

- Дай посмотрю, - прошу я, протягивая руку.

- Смотри, я пока «подкрепление» вызову, пусть сами разбираются, - говорит Шаман, доставая телефон.

Присаживаюсь за стол. Мельком пролистываю липовые накладные, счета-фактуры, договора. Цифры, печати. Все сходится, фирма-однодневка. Ну кто, какой детский дом, будет закупать футбольные мячи в таком количестве? Не детский дом, а олимпийская сборная прям.

- Мда.… весело, - констатирую я, чувствуя, как злость закипает где-то глубоко внутри. Все та же грязь.

- Не то слово, - соглашается Шаман, на секунду отрываясь от телефона.

Листаю дальше. Взгляд скользит по строчкам, выхватывая ключевые слова. И вдруг знакомый набор букв. Царапкина П.С. И рядом подпись. Да ладно! Сердце замирает, потом обрушивается в пустоту. И она тут? Руку приложила? Теперь все понятно. А я-то думал… Думал, она другая. Что за ее прагматичностью и желанием «устроиться» всё же есть что-то настоящее. А это просто расчет. Холодный, мерзкий расчет.

Проверяю остальные документы. Мечусь глазами по страницам. Имя Полины всплывает ещё в двух документах. Все сомнения исчезают. Предательство горит внутри меня кислотой.

- Я вот эти пока заберу? - говорю я Шаману, выдергивая из стопки три злополучных листа.

- А что там? - он смотрит на меня с любопытством.

- Да фамилия знакомая, - говорю я, складывая бумаги и убирая в карман. - Хочу спросить лично.

Шаман понимает без слов и просто кивает.

- Лады.

Глава 35. Полина

День кажется бесконечным. И вот, за окном уже стемнело и стрелка настенных часов подбирается к десяти, но даже это происходит с оттяжкой. Я не знаю, что мне делать. Слова Виталика задели за живое. Не подхожу, не соответствую… Разве я вещь? Модный костюм, который плохо сидит? Я ведь человек, у меня есть чувства, желания. Правда я сама только недавно поняла это. Может быть, и Виталику нужно время, чтобы во всем разобраться, но наши привычный покой, стабильность и порядок рушатся уже сегодня. Я вот кружку за собой не помыла, забыв про правильно, которое мама вколачивала мне в голову: «Порядок начинается с тебя».

Вздохнув, разворачиваюсь, подхожу к раковине и мою эту несчастную кружу, продолжая думать о ситуации на фотосессии, о Тосе, о Кирилле. Малышка теперь все чаще принимает его сторону, папа ей нравится, с ним интересно. Я так хотела, чтобы Виталик стал хорошим отцом для Тоси, а Кир.… Кир её избалует, она будет вертеть им, как захочет, а потом наступит подростковый возраст и всем будет очень тяжело.

А я неподходящая. И так больно от этой мысли, что давно уже чистая кружка выскальзывает из моих рук, падает в раковину и от нее откалывается ручка. Похоже на то, как я чувствую свою жизнь сейчас.

Убираю все, насухо вытираю кухонную тумбу и собираюсь принять ванну, чтобы расслабиться. Нужно выбросить все лишнее из головы.

Набираю воду, раздеваюсь и слышу, как звонит телефон. Обнаженная прохожу в прихожую и принимаю звонок от Метелина, тут же прикрывая грудь свободной рукой, будто он может увидеть.

- Спустись, я в соседнем дворе. Поговорить надо.

Его мрачный тон вновь заставляет меня напрячься.

- Уже поздно, Кирилл.

- Если не придешь, действительно будет поздно. - Он сбрасывает вызов, а я ещё несколько секунд удивленно прижимаю телефон к уху.

Быстро надеваю джинсы с футболкой, застегиваю босоножки на плоской подошве и спускаюсь на улицу. Оглядываюсь, чтобы сориентироваться, и торопливо иду на встречу е нему.

Метелин курит, сидя на скамейке у подъезда. В его руках в трубочку свернута простая черная папка с файлами.

-