– Ну-ну, лежи пока, – пробормотал Стайни и огляделся.

Он уже бывал в доме сотника: носил дрова для печи. Сейчас, кстати, печь была протоплена, хотя на дворе и месяц рыбы, самый разгар весны. (Только сейчас каторжник понял, как замёрз он на морском ветру.)

В комнате почти ничего не изменилось. Только на узкую деревянную кровать – сотник жил скромно – наброшено узорчатое шерстяное покрывало.

На столе у кровати – доска для игры «власть драконов», позиция расставлена. Вот, значит, чем гость был увлечён допоздна. На скамье – дорожная сумка... ладно, это потом...

Стайни перевёл взгляд на пленника – и только сейчас заметил некую странность его облика.

Знатный господин был бос.

Да, конечно, он собирался отойти ко сну – вот на вешалке из оленьего рога висят плащ, шляпа и накомарник. Вот на скамье под вешалкой лежит чёрный бархатный камзол. Вот валяются под столом сапоги. Сам чиновник остался в рубахе и длинных чёрных штанах.

Но если господин приехал на несколько дней в чужой дом – что же не взял с собой пару домашних туфель? Слуга забыл уложить их в дорожную сумку? Ну, допустим...

Каторжник перевёл взгляд с узких босых ступней пленника на свои ноги – голые, ободранные в кровь, разъеденные солью до язв... на правой щиколотке железное кольцо с уцелевшим звеном цепи... Горько хмыкнул. Нагнувшись, быстро, зло содрал штаны с пленника и принялся натягивать их на себя. Высокородный господин, которого нагло грабил беглый преступник, не очнулся, только застонал. Теперь он остался в рубахе и синей набедренной повязке.

Облачившись в чужие штаны, беглец принялся за сапоги. При этом он не забывал поглядывать на пленника: не вздумал бы тот очнуться...

Хвала тому, кто придумал моду на широкие мягкие голенища! Удалось натянуть правый сапог на ногу с железным кольцом!

А в левом сапоге обнаружились вшитые ножны с ножом. Спасибо богам за подарок, но почему в левом? Должно быть, хозяин обувки – левша.

Стайни знал, что где-то здесь должен быть меч. Но именно находка ножа вдохнула в сердце лихую, отчаянную радость. Нет уж, теперь его не возьмёшь! С таким клиночком – да чтобы пропасть!..

Забыв об опасности, Стайни вертел в руках добычу.

Лезвие отличной стали. Наверняка выковано в Аркон-То или привезено из-за моря алонке́ями. А рукоять... не приходилось такого видеть.

Отец говорил: по рукояти узнаётся мастер. Когда ученик становится мастером-оружейником, он придумывает рукоять, какой нет у других мастеров, и впредь делает только такие ножи, чтобы никто не спутал его работу с чужою.

Но вот этот нож – сплошная загадка.

Сборная рукоять, костяная с металлом, странная такая... Раз уж мастер решит заказывать рукояти косторезу, то придумает рисунок красивый, но простой, чтобы косторез не заломил цену за сложность: ему же раз за разом повторять один и тот же узор... А тут такое чудо: пляшущие на волнах дельфины! Живые, лёгкие, весёлые – явно работа ша́утис.

Но отец рассказывал, что шаутис никогда не повторяют свои изделия дважды. Скучно им, видите ли...

А небольшой шарик-навершие на рукояти, покрытый рельефными завитками... они же не складываются в узор, в них нет порядка! Кто отлил такое, зачем?

Наверное, всё-таки заморская работа, привозная вещь. Не шаутис вырезали этих задорных танцующих дельфинов, а умельцы с какого-то далёкого острова, название которого не дошло до архипелага Фетти...

Стайни разглядывал нож – и не слышал рядом тихого смеха. Не уловить тот ехидный смешок смертному человеку. Не догадаться бедняге, что Джакар Игрок учудил новую проказу, дал его судьбе хитрый поворот...

А вот стон лежащего на полу человека Стайни услышал. И забеспокоился.

Огляделся. Подошёл к кровати. Ножом срезал шнур, на котором держались кольца полога. Полог грудой упал на пол, а Стайни затащил пленника на кровать и прикрутил за руки и за ноги к обеим её спинкам.

Пока связанный чиновник приходил в себя, Стайни поспешно натянул камзол. Пошуровав в дорожной сумке, нашёл кошелёк – и новую загадку.

Вещей у знатного господина было с собой куда меньше, чем надо бы взять для поездки в дурную глухомань, в каторжные края.

Конечно, часть багажа могла остаться в карете... но о чём думал слуга, почему не поставил у кровати подсвечник с хорошими восковыми свечами (которые в здешних местах не добудешь ни за деньги, ни угрозами), а вынудил хозяина портить глаза светом грошовой коптилки? Почему не приготовил всё для умывания? Ладно ещё рукомойник... может быть, господин удовлетворился глиняным тазом... но не взять в путь полотенце? И, как было уже замечено, домашние туфли?

Всё это поддавалось лишь одному объяснению: «око наместника» не собирается здесь задерживаться. Сделает то, ради чего приехал, – и назад. Одну-то ночь можно обойтись без привычных удобств. А не взяли с собой все эти приятные мелочи потому, что собирались второпях.

Да? Это – объяснение? Да оно ещё больше всё запутало! Проверка дел на каторге наверняка занимает не один день, да и спешить с нею особо незачем.

Так какое же срочное и быстрое дело могло ждать здесь чиновника?

Если верить Локерре Таракану, ответ известен: расправиться с неким Стайни Вэлиаром.

Очень неприятный ответ. И ничего не объясняет.

Каторжник перенёс внимание на меч в ножнах, лежавший на скамье (до сих пор он был накрыт небрежно брошенным камзолом).

Стайни бережно, обеими руками, поднял ножны. Сын Арра́йла Вэлиара, властителя замка Вэлиар, был воспитан в уважении к мечу.

Да, Стайни готов был драться с незнакомцем, связать его, даже надеть на себя снятые с него штаны. Готов был взять его нож – ножи легко меняют хозяев.

Но извлечь из ножен чужой меч, пока его владелец жив... это лишь в самом крайнем случае!

Да к тому же и оружие не из обычных.

Ножны-то простые, хоть и добротные. Кожаные со скромными, тонкими серебряными накладками. А вот кисточки на ножнах... кожаные, разноцветные... Мало кто может похвастаться сразу тремя такими высокими наградами.

Алая – за битвы в Геренхартских горах.

Синяя – за осаду Вершен-То.

Зелёная...

Руки каторжника едва заметно дрогнули. Он положил чужой меч на прежнее место. Сел на скамью под окном – возле столика для игры «власть драконов».

«Так ты, лысый стервятник, завоёвывал мой Тайрен? И сильно отличился, да? Не ты ли убил моего деда?