И она пока думает. Я почти слышу, как шестеренки в ее голове крутятся, помогая ей принять решение. Она думает около минуты, а потом…

Улыбается. И кивает.

Я уже говорил, что несказанно счастлив?

Глава 24. Света

Мы едем с Костей… к Косте. Ну, точнее сначала мы едем на работу, а потом уже к Косте домой. Не знаю, как и почему я согласилась, хотя… я знаю. Потому что я даже и не думала отказываться. Я и три дня назад-то с трудом отклонила его предложение, просто потому что понимала, что Максу может быть сложно привыкать к новому жилью заболевшим. Сейчас же Максу лучше, да и мы просто едем в гости, ничего такого ведь.

Да?

Не знаю. Я вообще уже перестала понимать хоть что-то. Костя слишком хорошо относится к нам, и мне так хочется верить в то, что это все правда… Хочется верить, что он изменился, что эти три года сделали нового человека не только из меня, но и из него.

Я всегда была влюблена в него, но раньше я знала его как непостоянного, взбалмашного и дерзкого парня. Сейчас же Костя ощущается как опора, как крепкое плечо, как стена, за которой ничего не страшно. Он так быстро включился в роль идеального отца (и я совершенно не преувеличиваю, он восхитительный отец), что мне все еще кажется, что это сон.

Настоящий ли он?

С другой стороны: а зачем ему играть?

Если бы он не хотел сына или не хотел делать для нас все то, что он делает — он бы просто отказался от этого еще в самом начале. Он мог, у него был выбор.

И, наверное, уже хватит копаться в себе и искать во всем подвох. Я просто не привыкла к хорошему отношению, не привыкла к помощи. Я всегда и все сама, а тут вдруг появляется такой принц с собственной компанией подмышкой, и к этому просто, видимо, нужно как-то привыкнуть. Я уже сама устала от этих одинаковых мыслей и миллиона сомнений. Костя делает для нас столько всего, что я складываю оружие. Я не хочу обороняться больше.

Я сдаюсь.

Мы приезжаем в офис и отчего-то у меня по шее бегут мурашки. Костю с ребенком тут видели. Меня — тоже. А вот нас троих еще нет… И если мы войдем сейчас сюда вместе, разве не станет ясно, что мы оба родители этого малыша?

Вспоминаю, как прежняя команда финансового отдела распускала слухи о том, что мне дали должность, потому что я сплю с начальником. А я тогда еще не спала! Точнее уже не спала… Ну, и еще тоже, да. А теперь все узнают, что у нас общий ребенок. Заклюют ли меня? Начнут обвинять в том, что мое место досталось мне не за знания? Я вряд ли выдержу все это, придется уволиться…

Костя паркуется на подземной парковке, мы выходим из машины. Сын снова у него на руках — с появлением Кости я почти перестала носить Макса сама, — а я иду рядом и снова трясусь, как осенний листок на дереве в сильный ветер.

— Ты чего волнуешься? — вдруг спрашивает меня Костя, когда мы останавливаемся перед лифтом. Он берет меня за руку, сжимает мои пальцы своими и смотрит прямо в глаза, этим же взглядом и успокаивая. Господи… Как же я его люблю. Как глупо было пытаться отрицать это. Я любила его три года назад, любила все это время за то, что у меня родился такой чудесный сын от него, и сейчас люблю еще сильнее, честное слово.

— Не знаю, — говорю ему, потому что вмиг все волнение отступает, давая шанс каким-то совершенно новым чувствам поселиться у меня в душе.

И вдруг я понимаю, что нам давно пора сделать кое-что очень-очень важное. То, что уже нельзя откладывать.

Мы входим в лифт и я замечаю, что Макс как-то очень пристально рассматривает Костю. Хмурится даже, глядя на его лицо. Вряд ли он сам догадался о “папе”, потому что прямо такой мозговой штурм ребенку провести в два с половиной еще сложно, но он что-то ощущает и это очевидно.

— Макс, — зову его. Он поворачивается ко мне, но с рук Кости не слезает. Вообще, он его балует, конечно. Сын вполне может ходить пешком. — А помнишь, когда мы смотрели мультик, ты у меня спрашивал. где твой папа? Как у героя мультика. Мама и папа.

Он кивает. А мне кажется, я от волнения несу просто что-то совершенно бессвязное. И не смотрю на Костю. Потому что я кожей ощущаю, как он волнуется. Но куда еще тянуть? В лифте офиса лучшее место, разве нет?

— А ты хотел бы найти своего папу сейчас? — спрашиваю. Надеюсь, он скажет “да”, а я скажу ему, что вот папа, знакомься, и мы все будем счастливы. Но…

— Нет! — ворчит решительно. У меня замирает сердце. А Костя вообще замирает весь. Как нет…

— П-почему, малыш?

Он внезапно куксится. Отворачивается от меня и обнимает Костю за шею крепко-крепко, утыкается в него носом, и шепчет, но так, что его и я отчетливо слышу.

К слову, это его первое большое предложение… Вот это прогресс.

— Я хочу, чтобы ты был моим папой. А другого папу не хочу, — признается Макс Косте, и я не сдерживаю слез счастья.

Они не говорят больше. Костя просто прижимает Макса к себе и они словно понимают друг друга без слов.

Это лучшее, что могло случиться со мной. Эта картина поражает меня до глубины души и я не нахожу ничего лучше, чем прижаться к ним двоим и пустить еще одну счастливую слезинку.

А потом мы выходим на нужном этаже и на мое удивление с нами здороваются все с широкими