Но и после выстрелов медведь не приходил. Напрасно мы его ждали и ночью, сидя друг против друга и прижимаясь спинами к широченным дуплистым тополям. Пылающий костер, разложенный между нами, предупреждал зверя и исключал внезапность нападения. Не пришел он и на другой день. «Однако совсем слабый стал»,— подытожил дед и вновь увлек меня в гущу леса.

Верст через пятнадцать мы обнаружили шатуна в зарослях жимолости. Подходить к нему близко не было надобности: удушающий запах распространялся повсюду.

Мы тронулись в обратный путь.

...За пышными кронами лиственниц на скалистом берегу Гилюя показалось жилье деда Арсения — зимовье, где любой путник мог найти теплое ложе из шкур и сытный обед, приготовленный из высушенного и завяленного мяса. Правилки для сушки шкурок, куски самодельной оленьей замши, иглы и пулелейки — все это гнездилось под крышей зимовья вместе с пучками высохших целебных трав и пожелтевших мешочков с темно-серыми крупинками горного воска. К старости Лесник увлекся народной медициной и знал ее неплохо.

Долго гостить у деда Арсения мне не позволяло время. После обильного ужина Лесник помог мне спуститься к оморочке и, прощаясь, протянул свою заветную пальму. Древко метровой длины из крученой смолистой лиственницы было сплошь помечено символами и значками, сценами важных событий жизни ее хозяина. Обычно пальма служила деду Арсению для рубки просек и была незаменима на охоте.

«Бери, бери. Мой подарок принесет тебе счастье»,— сказал Лесник и оттолкнул берестяную лодку от берега.

Вечернее багровое солнце тяжело садилось за горизонт, и я долго видел фигуру Лесника на берегу сквозь свет солнца и дым костра.

О. Ульянов Фото автора Амурская область