телепаясь, на землю садовую, покрытую сплошь листвою чёрною. И едва лишь они кубарем по земле покатилися, как рухнул дворец с шумом великим, и на месте, где он только что высился, чёрные вихри, ревя, лишь взвилися.
— Фу-у! — выдохнул из себя Буривой с облегчением огромным, — успели мы таки, Гонька! Сделали всё же дело доброе!
А тут и Леля к ним бежит вместе с Шариком тявкающим, держа на руках котика своего пищащего.
То-то радости им было, что наконец-таки приключения их позакончились!
А спустя ещё какое-то время разрушился мир этот навный до последнего своего камешка, и очутилась наша троица боевая в прежнем заброшенном замке.
Никого-то он собою более не пугал, потому что обыкновенным каменным зданием теперь стал.
Возвратились они в свой дом, в град Аркону белокаменную, и зажили с тех пор дружно и счастливо. Буривой женился вскоре на красавице Лелене, да и Гонивой себе супружницу выбрал по нраву, и настали в их державе, как и в прежние славные времена, мир прочный да добрый лад.
Раз меня на пир позвали.
Я пришёл. Мне живо дали
Чашу мёда. Чем не рай!
Мёд плескался через край…
Шибанул я того мёду.
Прямо уй!.. И всем в угоду
Я там славицы запел
Ради лада душ и тел.
Только взвар тот был с изъяном.
Стал я ярым, стал я пьяным.
Как почал я вдруг плясать,
И хулой язык чесать!
Я орал, скакал вприсядку,
И буянил… Непорядку
Дюже много стало там,
И в пиру настал бедлам.
Дале боле. Стал я драться.
Своеволил… Задираться
Принялся с гостями я,
Словно бык, или свинья.
Я ревел! Вовсю колбасил!
Другу Васе нос расквасил!
И хозяев дюжа рать
Не могла меня унять.
Цельный час я с ними бился.
Бился б дале. Но явился
Вдруг мальчонка там малой
С кучерявой головой.
На меня он зорко глянул.
Я аж в угол враз отпрянул.
И вдруг красным стал как рак,
Ибо он сказал: «Дурак!»
Да, дурак я. Дурачина!
Пьяна харя! Сволочина!
Я прощенья попросил,
И домой заколесил.
Эх, ребятушки — не пейте!
Пойло то в канаву лейте.
Пьяный ведь не молодец,
Ну а сказочке
Конец
