— Тогда пойдем за примирение, — ухмыляется он довольно, берет меня под локоть и тянет за собой.

— Да мы не ссорились, — качаю головой, но улыбка сама по себе растягивает губы.

— Пошли-пошли, поляна накрыта, — говорит он, а я закатываю глаза.

Опера все же неисправимые. Вхожу в кабинет и сразу в руках появляется «штрафной» стакан с вином. Опера дружно чокаются со мной и переключаются на Шамана, который рассказывает очередную забавную историю.

— Елена Юрьевна. — раздается строгий голос за спиной, и я тут же напрягаюсь.

И начальство здесь. Куда ж без него?

— Станислав Михайлович, а вы здесь как?

— Если пьянку не можешь предотвратить, надо ее возглавить! — Волков улыбается во все тридцать два и отпивает коньяк из бокала.

— А дежурит кто? — смотрю на него с иронией. Не порядок в отделе.

— Тот, у кого жена беременная, — он пожимает плечами, будто это самый логичный выбор.

Оборачиваюсь и встречаюсь с глазами с Дэном.

— Божечки-кошечки... — улыбаюсь, покачав головой. — Ну, конечно, классика жанра.

Его Настя очень неординарная девушка, потому Морозову приходится быть в тонусе двадцать четыре на семь.

— Лен, давай отойдем, разговор есть, — Стас отводит меня в сторону.

Так я и знала, что все не просто так.

— Пойдем ко мне, — заходим в соседний кабинет, где нам никто не помешает. — Что ты хотел?

— Рапорт твой обсудить. В СК собралась?

— Ну, собралась, и что?

— Сговорилась, значит, с Иркой, чтоб меня нагнуть? — его лицо приобретает наигранное выражение обиды.

— Вот нам делать-то больше нечего... — закатываю глаза, качая головой. — Стасик, мир не крутится вокруг тебя, даже если тебе этого очень хочется.

— Язва, — хмыкает он. — Как я без следствия?

— Ой, не прибедняйся, — снисходительно отмахиваюсь. — Придумаешь что-нибудь, как обычно. Да и я не одна у тебя в следствии.

— Ладно, против баб все равно не попрешь. Вот интересное дело. Раскрываешь до конца праздников — и вали на все четыре стороны, — добродушно тянет полковник и отдает мне картонную папку, словно это билет в один конец.

— А если нет? — прищуриваюсь, ощущая, что это предложение явно с подвохом.

— Значит, тебе, там делать нечего, и остаешься начальником следствия у меня, — его тон наполнен вызовом, и я лишь улыбаюсь, сверкая глазами.

— Думаешь так заставить меня остаться? — ухмыляюсь, наклонив голову. — Ты ведь знаешь, что я люблю побеждать…

— Думай, как хочешь, — Стас равнодушно пожимает плечами и будто теряет интерес к этой теме, но я четко улавливаю, что здесь что-то не так.

— А в чем подвох?

— Никакого подвоха, — его глаза чисты и невинны, как попка младенца. — Вот материалы. Свежак. — его взгляд скользит по папке, а потом снова по мне.

— Ла-адно, но я предупреждаю, если это какой-то развод…

— Никакого развода, — скалится Волков и залпом осушает свой бокал.

Открываю дело и мельком пробегаюсь по заявлению.

— Ты издеваешься? — мой голос вибрирует от возмущения. — Пьяные отморы обнесли кого-то. Тут и так все ясно. — фыркаю, пролистывая документы. — И ты реально думаешь, что мне не на что потратить время?

— Значит, проблем не будет? — Стас невозмутимо приподнимает бровь — Результат нужен как можно быстрее. Давят сверху.

— Я закрою это дело к утру, — захлопываю папку. — Готовь документы на перевод.

Стас кивает и как-то подозрительно усмехается.

— Конечно. Сразу, как вагоны найдешь.

Какие нахрен вагоны? Снова открываю дело и читаю внимательнее. Увели два вагона с железнодорожной станции. Это что шутка такая? Но Волков совершенно серьезен.

— И что в них?

— Новогодние игрушки, — невозмутимо улыбается, а я чувствую, как ловушка моя захлопывается. Все же годила в какую-то западню.

— Так, подожди... Ты хочешь сказать, что кто-то обнес вагоны с ёлочными игрушками? — начинаю понимать, что это не просто «обычное дело».

— Именно так. И кто-то за это получит премию, если вернет их вовремя.

— А если не вернет?

— Тогда Новый год для тебя тоже будет без гирлянд, но с очень длинным дежурством, — он усмехается, а я закатываю глаза.

— Станислав Михайлович, как же я обожаю ваши способы поднимать боевой дух, — говорю я с сарказмом. — Вот знаешь, как испортить праздник.

— Работай, Лен, — подмигивает мне и буквально исчезает за дверью, оставляя меня наедине с последним делом и очень странной перспективой.

И вот сижу я, смотрю на фотографии вагонов и пытаюсь понять, кто на самом деле украл эти гребаные игрушки и зачем. И, самое главное — чувствую, что в этом деле не всё так просто. Что-то здесь слишком гладко... и слишком подозрительно. Чёрт, похоже, это дело куда сложнее, чем я думала... Ладно, и не с таким справлялись. Что тут у нас от криминалистов?

Глава 3 Дарьял*

Пять дней до Нового года

«Дзынь, дзынь, дзынь» — звенит в башке. Как тяжело. Нахрен мы столько пили?

«Я больше ни-ни» — нагло вру своему организму, надеясь, что дебилы без чувства самосохранения сейчас наиграются с кнопкой и свалят, а я смогу нормально выспаться.

Звонок повторяется. Вздохнув, сдавливаю пальцами пульсирующие виски. Раньше не замечал, что у моего дверного звонка такой громкий и мерзкий звук.

Зачем мне вообще дверной звонок? Не помню, чтобы кто-то из своих им хоть раз пользовался. Шлюхам и курьерам я открываю сам, а чужие ко мне заходят очень редко. Наверное, аура отпугивает, как в сказках про мрачный лес, когда герой покрывается мурашками при виде темных кривых стволов старых деревьев и зловещего тумана.

Мда. Похоже, в вискаре было что-то тяжелое. Мой пьяный мозг генерирует полнейший бред, а дебилы за дверью снова давят на кнопку звонка.

— Да черт бы вас побрал! — Сжимаю зубы.

Звонок сменяется очень настойчивым стуком. Кажется, по моей двери бьют ногами. Охренели что ли? Кто там такой бессмертный?

Скатываюсь с кровати на пол, смачно шлепнувшись голым торсом о паркет. Поправляю трусы, съехавшие с задницы, и едва продрав глаза, чтобы не собрать все косяки, иду открывать.

Передо