Я ненавидела это место. Хуже был бы только брак с тем, на кого укажет отец. Но ханым дураком не был. Старшая дочь, а значит, по закону севера имеющая право встать у власти, если наследников мужского пола не окажется. Отец прекрасно понимал, что мой супруг может подстроить ему и его драгоценным сыновьям скорую кончину. И сам править. Вот поэтому и не было у меня жениха. Хотя и возраст уже далеко за двадцать.

Старая дева.

— Грета, — Юниль дернула меня за рукав простенького плотного платья. — Вернемся к маме?

Покачав головой, я взяла ее за руку и отвела к кровати.

— Забирайся на одеяло, быстро, — мягко подтолкнула на матрас. — Тебе нужно спать.

— Но мама? — противилась она.

— Юниль, ты должна меня слушаться, — я все-таки уложила ее на мягкую подушку и укрыла, так как в комнате было прохладно. — С этого дня пока о тебе заботиться буду я.

— Но… — она поджала тонкие губы. — А мама?

— Она временно уедет. Так надо. Но она очень тебя любит. Очень! И переживает за свою маленькую малышку, поэтому она дала важное поручение мне — быть тебе за маму. Любить тебя, баловать, читать сказки, обнимать и целовать в щечку. Шить игрушки и выпекать сладкие пирожки. А еще укладывать спать.

— Но она вернется? Грета?

— Конечно, когда-нибудь мы снова с ней встретимся, — я закивала, чувствуя, как щиплет глаза от подступивших слез. — Она всегда будет с тобой. Вот здесь.

Я взяла ее ладонь и поднесла к груди. Туда, где билось сердечко малышки.

— Мы никогда ее не забудем, Юниль. Никогда!

— И будем ждать? — в ее глазах было столько страха.

Нет, она до конца не понимала, о чем я ей рассказываю. Но, видимо, на уровне эмоций улавливала, что происходит что-то плохое.

— Конечно, будем ждать, — кивнула я. — Любить и не забывать. А пока спи. Мне нужно собрать вещи…

С этими словами я укутала ее в одеяло плотнее и отошла.

Стало еще страшнее. Я и представить не могла, как это бежать в зиму, по заснеженным дорогам. А главное, куда? Да я за пределы этого поместья никогда не выходила.

Никогда! Ни шагу за высокие стены.

Да что там. Ханым не позволял дальше сада нос высовывать. А вдруг выкрадут наследницу, или истинного встречу и смолчу. Да я деревень не видала. Как же я сейчас?

Как?

Меня начинало тихо трясти от ужаса.

Может, все обойдется? Может, Клариса ошиблась?

Ну зачем Бирну нас убивать?

И тут же в голове возникал иной вопрос:

А зачем ему нас оставлять? Какой прок ему от сестер?

В свои двадцать лет брат был злее дикого зверя. Ему нравилось вызывать на бой крепких мужчин и ломать их. Унижать. Калечить. И упиваться тем, что он сын ханыма, а значит — неприкосновенен.

Он ненавидел всех остальных детей своего отца.

Лучше бы умер он, а не Гасми — мелькнуло в голове.

Но… Увы. В телеге лежал обезглавленным не Бирн.

И чем дольше я думала об этом, тем отчетливее понимала — даже если не убьет меня… Если посчитает, что старая дева для него неопасна, то найдутся те, кто пожелает хитростью взять меня в жены. Все одно — я для него угроза.

Нет… Убьет! И меня и всех, кто старше него. А маленьких…

На улице поднялся ор. Снова подлетев к окну, я в ужасе наблюдала, как Бирн со своей извечной свитой друзей терзают одну из невольниц отца прямо на глазах у ее дочери.

Крики. Визги. Словно со стороны я смотрела на то, что творит будущий ханым этой земли, и мне становилось плохо. Бежать! Не думая больше, подбежала к шкафу и вытащила большую простыню…

Собирать старалась все самое нужное. Идти за вещичками Юниль не рискнула. Вместо этого откинула крышку сундука со своими детскими платьями. У нас было принято хранить их для будущих детей, но кажется, мамой я стану куда раньше, чем думалось. Отобрав несколько теплых, плотных нарядов, чулок и носков, скинула к своим вещам.

Мой взгляд упал на кровать. Малышка спала, ни о чем не подозревая.

По-хорошему ее нужно было одеть, но времени не было.

Меня шум с улицы плеткой подгонял. Выбрав для своей девочки обувь и плащ, сложила все на простыню. Теперь себе. Одежды у меня никогда много не было. Но все равно уложив все и крепко завязав, смекнула, что узелок получился увесистым. Но и ладно. Лошадь его попрет, а не я.

На ладонь упало что-то мокрое. Слезы.

Я даже не заметила, что плачу. Но неважно… Меня трясло мелкой дрожью.

Нужно уходить. Немедленно, пока Бирн занят воинами. Пока он думает о любовницах отца.

Мне было жаль и этих женщин. Но не будут дурами — сбегут.

Сейчас меня заботила только одна осиротевшая на моих глазах малышка.

Завернув Юниль в теплое одеяло, я лишний раз напомнила своей трусости, что это моя сестра. И ее мама больше не в состоянии позаботиться о ней, в отличие от остальных девочек. Подняв, я прижала ее к себе и поблагодарила богов, что родилась сильной волчицей. Ничего, все утрясется.

Справлюсь. Иного выхода у меня не было.

На моем плече болтался увесистый узелок с одеждой.

Уже выходя из комнаты, я вспомнила еще кое о чем важном.

Драгоценности.

Нет, у меня не было ни золотых монет, ни ценных камней. Но браслет, серьги и цепочка с кулоном от мамы все же сохранились. А еще нитка с жемчугом и серебряное колечко с гранатом. Негусто, но в крайнем случае хватит, чтобы хоть на ночь где-нибудь остановиться.

Я быстро обчистила свою шкатулку и спрятала все в кошелечек на платье под плотным плащом.

Вроде все собрала. Осталось позаботиться о провизии и раздобыть лошадь.

Тихо спускаясь по лестнице, я настороженно вслушивалась в окружающее меня пространство. Шорохи, скрипы, звуки. Топот сапог на верхнем этаже. Крик женщины. Но обмерев в душе, даже вспоминать не стала, кому он принадлежит.

Паника подкатывала волнами. Волчица скулила, требуя бежать. Обернуться и уносить ноги. Быстро и без шума.

«Зверю в лесу скрыться легко, — шептала она. — Зверю там не голодно».

Но я не слушала ее. Вместо этого старалась обходить большие проходные комнаты и коридоры стороной.

Мне нужна была еда для моей девочки. И, кажется, волчица меня поняла. Она притихла и, принюхиваясь, помогала мне обнаружить врага.

Юниль крепко спала, завернутая в одеяло. Малышка оказалась не такой уж и легкой. Руки начинали ныть, но будить ее я не решалась.

«Справлюсь» — твердила