И они с Брюнхвальдом снова занялись списками, стали считать обоз и надобных для него лошадей.

А уже в темноте, когда собравшиеся офицеры, поужинав и получив предписания и деньги на сбор солдат, расходились от него, в Эшбахт заехали первые его пушки. То были три лёгкие кулеврины. Но и тяжёлые, по словам Хаазе, тоже были рядом.

Волков усадил ротмистра доедать ужин, а сам с полковником, взяв огонь, пошли смотреть кулеврины. И, проведя осмотр, насколько в темноте он был возможен, пришли к выводу, что новые лафеты у орудий неплохи. И сами пушки поправлены тоже неплохо.

А тут подтянулись и большие орудия. И картауна, и лаутшланг. С ними прибыл старшина возниц из конюшен Его Высочества; того старшину звали Войснер.

Пока офицеры осматривали ступицы, пока глядели оси у лафетов, Войснер ходил рядом и приговаривал:

— Всё с пушками должно быть хорошо, везли их тихонько, — а когда осмотр был закончен, старшина и говорит: — Ну что, господин генерал, ваш человек, ротмистр Хаазе, говорил, что едем до Эшбахта, вот, в Эшбахт я доехал, значит, всё, теперь могу лошадок своих с людьми забрать и ехать обратно.

А генерал, облокотившись на ствол лаутшланга, и отвечает ему:

— Нет, сейчас отдохнёте, лошадей покормите, а утром, по заре, кулеврины оставишь тут, дальше пойдут только большие орудия, потянешь их на восток, в Амбары, а там, на пристани, тебя будет ждать майор Дорфус, он и баржу уже к тому времени должен будет сыскать. Вместе с ним погрузишь пушки на баржу, переправишься на тот берег и потянешь; там, у реки, тебя догонит ротмистр Хаазе, и потянете с ним пушки в Эвельрат. Вот там я тебя и отпущу.

— Да что ж это такое, — возмущался старшина возниц, — условие было ехать до Эшбахта.

— Ну-ну, — успокаивал его Волков, — получишь пару монет, да ещё для твоих мужиков дам талер на пиво и свинину с луком.

— Дело тут не в деньгах! — продолжал ныть Войснер. — Мы не так договаривались с Хаазе.

— Знаешь что! — повысил голос барон. — Я с Его Высочеством тоже не так договаривался. Я, по договору, должен служить принцу сорок дней в году, а служу уже полгода, так что давай распрягай лошадей, корми, пои их, а подчинённых веди в людскою мою, там их тоже покормят задарма. А завтра до рассвета чтобы уже упряжки собраны были, и едва свет, чтобы ты тянул две мои пушки к пристаням. И больше о договорах своих не говори мне.

Вопрос с пушками был решён, Дорфус и Хаазе должны были добраться до Эвельрата и там купить недостающих лошадей. Учитывая, что дорога предстояла им горная, Брюнхвальд предположил, что надобно будет на каждое орудие иметь по три упряжки по шесть меринов в каждой. По две сменных упряжки, а не по одной, как в обычной дороге. И как генералу ни хотелось сэкономить, но предложение полковника было весьма разумным, и он согласился. Решив все эти вопросы и не став дожидаться сбора своих вещей, Волков стал прощаться со своими родными. Сыновья, разбуженные матерью, так толком и не проснулись, а сама баронесса рыдала так, как будто прощалась с мужем навсегда. В общем, он поспешил отъехать из дому, как только смог.

Они с Брюнхвальдом сели в карету и поехали в темноту помаленьку, Брюнхвальд ехал к себе, а Волков мог бы и не ехать так скоро, а спокойно переночевать эту ночь дома. Но он последнюю ночь хотел провести не с женой.

Бригитт уже спала, в доме не было ни одного светлого окна, но стоило его карете появиться у её дома, а потом въехать в её двор, как она встретило его в домашнем платье и даже волосы успела прибрать под чепец красиво. И пахло от неё розами, что ли, или чём-то похожим, а вовсе не кухней, как от жены.

— Что же вы не предупредили меня, мой господин? — ставя на стол в спальне подсвечник, сказала она и стала помогать ему раздеться.

— Я и сам не знал, что ночую в Эшбахте последний день. Герцог гонит меня новое дело для него делать, — отвечал барон.

— Может быть, ужин какой собрать? — спрашивала госпожа Ланге.

Нет, есть сейчас он не хотел, возможно, выпил бы вина… Но и без этого барон мог обойтись. Тут, в её спальне, ему очень нравилось: потолки высокие, не душно, мебель красивая, запах не затхлый, большие окна, через которые видно звёзды и луну. Он уселся на её постель и, притягивая её к себе, произнёс:

— Вы мой ужин.

Утром он едва встал, не завтракая поехал к пристаням и вовсе не был удивлён, когда нашёл там несколько офицеров, среди которых были капитан Нейман и капитан Вилли, тут же был ротмистр Хаазе и новый любимец Карла Брюнхвальда Рудеман. Офицеры ждали свои части, которые в течение дня должны были прибыть в Амбары для переправки на другой берег.

Также тут был и майор Дорфус. Пообщавшись с офицерами, генерал дождался появления у пирсов полковника Брюнхвальда и своей кареты. Его карету сразу начали грузить на баржу, чтобы, когда подойдут пушки и обозы, она не мешалась, а была уже на другом берегу.

А когда начали карету ставить на баржу, лопнула задняя ось. Это почему-то очень разозлило Волкова. Опять новые траты, чего ж тут не злиться? Но его мудрый кучер сказал ему:

— Так то хорошо, что здесь сломалось, а не где-нибудь в горах. Здесь за сегодня починим, авось мастеров на том берегу хватает. А заодно я попрошу мастера и всё остальное поглядеть.

И кучер был, конечно, прав. Он чуть успокоился: да, потратиться придётся, но случись такое в какой-нибудь глуши, и, может статься, карету и вовсе пришлось бы бросить. А потом новую покупать.

Прапорщик Кропп привёл первый отряд мушкетёров. То были молодые солдаты, шестнадцать человек, а потом показались пушки, которые тянул к пристаням старшина возниц Его Высочества Войснер. В общем, дело началось. А так как генерал не позавтракал, он решил съездить в дом своей дорогой госпожи Ланге. Он любил у неё завтракать.

Волков любил лошадей, хорошо их знал, даже неказистые мужицкие лошадки ему нравились, он мог даже такую тихую и работящую лошадку, что вовсе и не его, порадовать коркой хлеба при случае. А уж хороших коней, коней,