- Юля, - с укором тянет мама и присаживается за стол.

- Мам, пожалуйста, давай потом про это, сейчас и без того проблем хватает. До нового года ещё целый месяц.

Мама молчит, и недовольно поджимает губы.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть этот укоризненный взгляд, принимаюсь за тесто.

- Юль, а ты знала, что он ранен был? – вдруг говорит она.

- Кто?

- Кир. Он был ранен. Его поэтому комиссовали, и раньше времени домой отправили.

Я медленно разворачиваюсь.

- Нет, не знала, - говорю, вспоминая, как хромал Кир.

- Ранение в ногу, много крови потерял. Месяц в больнице провалялся.

Я присела рядом с мамой, ошарашенная новостью

- Алла говорит, ногу еле спасли, какие-то нервы необратимо повреждены, - продолжал мама.

- Я видела, что он хромает, но не придала этому значение, - проговорила я.

Мне вдруг стало стыдно, за свой эгоизм. Я так сосредоточилась на себе, что ничего не замечала вокруг. А сейчас, когда я узнала происхождение его хромоты, мне стало неловко, ведь я даже не поинтересовалась, что с ним.

- Юль, что у вас с ним? – интересуется мама.

- Сегодня прямо всем интересны наши отношения, - язвлю я, раздосадованная новостью о ранении Кира.

- Прости, - тут говорю, видя, как вытягивается её лицо.

Но взгляд родительницы не оттаивает. И тогда беру её за руку и сжимаю, ещё и так прошу прощения за резкость.

- Не обижайся мам, - вздыхаю я. – Я и сама не знаю, что у нас с ним. Пока рано говорить. Он хочет примирения.

- А ты?

- И я хочу, - я встаю из-за стола, снова бросаю взгляд в окно, на темнеющий двор. – Но для меня важно учесть все наши ошибки. Не просто на словах, что мы всё забудем и будем жить дальше…

- Юль, - перебивает меня мама, - по-моему, ты просто боишься.

- Боюсь?

- Боишься снова довериться ему, может, сама себя боишься…

- Может и боюсь, - пожимая плечами, понимая, что мама, скорее всего, права. – А что делать то?

Мама встаёт, подходит ко мне, нежно гладит меня по щеке.

- Разве кто-то может тебе говорить, что делать, Юль, - улыбается она, а глаза грустные.

Я прижимаюсь щекой к её теплой ладони, прикрываю глаза.

- Делай, как хочешь, дочка, - говорит мама, обнимая меня, - только будь счастлива от своего выбора.

А перед сном, мне приходит смс с неизвестного номера.

«Спокойно носи, красивая», написано там, и сразу становится понятно от кого это.

Я засыпаю с улыбкой, понимая, что сделала свой выбор.

9.

9.

- Нет, Кир! Даже не думай!

- Давай, красивая, тебе понравится!

- Нет, мне не понравится!

- Не будь такой трусихой.

- Вот именно! Я до чёртиков боюсь, а ты меня заставляешь!

- Я же буду рядом, - проворковал Кир у самого моего уха, и на секунду отключил мой мозг. Этим и воспользовался, затащил меня в кабинку колеса обозрения, и, обняв за плечи, опустил на сидушку.

Я вообще не ожидала такого подвоха, и ведь он знает, что я боюсь высоты.

Он встретил нас с Ромкой, по дороге из сада, и когда мы дошли до дома, предложил мне прогуляться.

Погода была чудесная.

Тепло.

Везде уже основательно лёг снег, воздух свеж и прохладен.

Да если бы он не позвал меня, я бы сама пригласила его на чай, там ещё кексы с ярмарки остались. Но Кир был первым, и я согласилась, тогда ещё не зная, какой сюрприз меня ожидает.

- Я думала, они не работаю зимой, - сказала я, избегая смотреть вниз, и съёжившись, как воробушек на жёрдочке.

Кабинка медленно ползла вверх.

- Если тепло, работают, - Кир прижал меня сильнее, так, что мой холодный нос вжался в изгиб его шеи.

Я тут же хапнула его горький парфюм смешанный с запахом его кожи. И до того родной была эта смесь, что захотелось словно какой-то самке потереться об своего самца.

И, по-моему, он на это рассчитал, потому что забыть про мою боязнь высоты он не мог. И у меня нет сомнений, что это его коварный план. Но чего уж таить, мне было очень приятно. Особенно если не думать о прошлом, не вспоминать наши ошибки, а просто наслаждаться приятным вечером с любимым человеком. Конечно, впереди разговоры, возможно споры и новые обиды, но сейчас в этом моменте, я счастлива.

- Сейчас будет самая высокая точка, не хочешь посмотреть? – голос Кира вибрирует в груди, к которой я уже окончательно прижалась, обняв его за талию.

- Нет, - верчу головой, по большей степени не желая выбираться из теплых объятий.

- Ну же красивая, это впечатляет, посмотри, - Кир поднимает моё лицо за подбородок и смотрит прямо в глаза. И как бы я не хотела продлить этот беззаботный миг, в его взгляде есть отражение всех моих страхов. Этот надлом, который я заметила уже давно, он никуда не делся. Что-то такое таится в его глазах, отчего мне хочется пообещать ему всё исправить, всё забыть, простить, лишь бы стереть эту боль.

- Кир…

- Ш-ш-ш, - он прижимает палец к моим губам, прекрасно читая меня, так же как и я его. – Не надо сейчас, - и накрывает мои губы своими.

Я улетаю сразу же.

Во всём мире сейчас существуют только эти тёплые губы на моих губах.

Шершавые, горячие ладони на моих щеках, и его вкус, родной и неповторимый.

И мне уже совсем неважно, что мы на высоте нескольких десятков метров над землёй, и что отсюда открывается чудесный вид.

Всё неважно, кроме этого поцелуя, этой близости.

Я так мечтала об этом, так этого хотела, что наслаждаюсь каждой секундой нашего союза. И когда Кир хочет отстраниться, я жалобно стону, потому что мне мало, я хочу восполнить каждый миг, проведённый порознь.

И тогда мы целуемся бесконечно долго.

Не знаю, сколько оборотов сделало колесо, но когда мы всё-таки остановились, на улице уже изрядно стемнело, а люди, стоящие в очереди, и тоже желающие прокатиться, глазели на нас с интересом.

Потом мы гуляли по заснеженному парку, мимо красочных гирлянд, и недостроенного ледового городка.

Мимо носящихся и гомонящих детей.

Мимо таких