— Да какая тебе разница, Матвей, — вымученно проговорила она, — ты же сам ушёл!

Он отстранился, с неохотой оставляя её, отошел. Смотрел на неё распластанную по стене, с задранной юбкой, оголенными бедрами. Она, немного отдышавшись, поправила одежду, пригладила волосы.

— Считай что вернулся, — вскинул на неё тяжёлый взгляд, чтобы сразу же подавить всё сопротивление. Потому что понял, что не сможет без неё. Но она не сопротивлялась, и не перечила.

Она молчала и смотрела. С болью. С непониманием. С просьбой. Молчала.

— И кстати, если ты откажешься от проекта, я разорву сотрудничество, — Матвей подошёл к двери и повернул ключ, открывая замок.

— Буду вечером, — сказал он, напоследок, — ужин приготовь, — и вышел.

3

Я стояла возле стены и смотрела на закрытую дверь.

Матвей давно ушёл, а я всё ещё чувствовала его прикосновения. Ощущала горячие губы, ненасытные. Сильные руки, бесстыжие и наглые. Вкус его хранился на моих губах. А между ног ещё всё дрожало от бесцеремонного вторжения.

Какая я же размазня!

Ни слова против, ни одного движения, просто сдалась на его волю. Впрочем, как и всегда. Но как, же тепло в его объятиях, пусть они и такие, словно он готов раздавить меня. Мысли путаются от его аромата, от близости. От тепла большого тела. Больше всего мне хотелось, чтобы он не останавливался, и не уходил. Больше всего мне бы хотелось, чтобы он завершил начатое. Довёл меня до исступления. Чтобы, наконец, этот тугой клубок внизу живота раскрутился, и пришло умиротворение.

Вернулся! Вернулся? А зачем уходил? Куда?

Нет, надо научиться брать себя в руки при нём. Научиться противостоять ему. Он крутит мной как хочет.

Я села за стол, и перевела дыхание. Ещё и Андрей, как назло, решил вспомнить былое и пофлиртовать.

Пофлиртовал.

Теперь надолго забудет сюда дорогу. Как я напугалась, когда увидела потемневший взгляд Матвея. Даже то, что он здесь отошло на второй план. Я думала, придушит меня. Размажет по стене.

Я снова вздрагиваю, при воспоминании, о его грубых ласках, и понимаю что мой план, держать себя в руках, не выполним.

Так надо сосредоточится на работе.

Что он там сказал? Разорвёт сотрудничество?

Пусть разрывает. Я всё равно была нацелена на работу с «FlexGim». Значит, и буду работать в этом направлении. Теперь, правда, могу быть только консультантом. От проекта я отказалась, и вернуть его навряд ли получится. Если только Соколова сама мне не отдаст его обратно. А она не выпустит из рук столь перспективный проект. Ладно. Я обреченно вздохнула.

Ладно. Будут и другие проекты. И, слава богу, они не будут связаны с Холодовым, чтобы не приходилось выбирать, работа или он.

Хочет ужин, получит ужин. Главное не стечь лужей к его ногам. Опять.

Где-то в глубине души зародилась радость.

Он вернулся. Я ему нужна. Вот только надолго ли? Опять поиграет и бросит. А я-то после первого раза, не оправилась, а если это произойдет снова. Я не знаю смогу ли я…

Нужно противостоять ему. Нужно послать его куда подальше. Но я уже знала, что когда он сегодня придёт я, впущу его, приму его.

Он пришёл, как и обещал, вечером. Ровно в семь раздался звонок в дверь. Я, успокоив сбившееся дыхание, пошла, открывать дверь. Матвей стоял на пороге и косился на здоровенную корзину с розами, что стояла за дверью.

Да я поняла, что это от него.

И да я не приняла её, а курьер отказался забирать её обратно, и я оставила её в подъезде, возле дверей.

Как её ещё не стащили, не пойму. Каждый день на это надеюсь. Матвей не проронил ни слова и сделал шаг в квартиру, опять озадаченно остановился, осматривая меня с ног до головы.

Я поправила перед зеркалом платье, и пошла, обуваться, накинула шубу, и только потом обратила на него внимание.

— Хочешь ужин, веди меня в ресторан, готовить у меня нет ни времени, ни желания, — сказала это, и взяла сумочку.

Матвей, молча, вышел, и я закрыла дверь. Также молча, спустились. Но когда я села за руль своей машины, он цепко прихватил меня за локоть, и вытащил на улицу, и я только и успела закрыть машину, он запихал меня на переднее сидение своего монстра. Я покорно замерла.

— Какую кухню предпочитаешь? — спросил он, когда мы вывернули из двора.

— На твой выбор, — отвечаю, наблюдая за дорогой.

— На мой выбор, ты бы сейчас лежала бы подо мной с разведёнными ногами, — бросил он совершенно серьёзно.

Я вздрогнула. Просто живо представила, как это, и свела ноги сильнее.

— Ты в своём репертуаре, — заворчала я. — Налетаешь, как ураган, сминаешь, сжимаешь, подчиняешь…

— Если тебе так не нравиться, не подчиняйся, — сказал, как отрезал.

И ведь прав. Терплю всё это, только потому, что кайфую от его силы.

— Я пытаюсь, — тихо лепечу, отворачиваясь от него.

Мы подъезжаем к какому-то ресторану, но Матвей просит меня остаться в машине, а сам выходит и скрывается внутри.

Возвращается через двадцать минут. Я уже беспокоится начала, куда он запропастился. Он открывает двери, садится и ставит на заднее сидение, контейнеры с едой.

— Только не говори, что мы поедем домой, — я надула губки.

— А я и не говорю, — отвечает он, и заводит мотор.

Он сегодня вообще мало разговаривает, и это его поведение, заставляет испытывать вину.

Только за что?

Это я должна злится, и обижаться на него. Но ничего не могу с собой поделать. Вот чувствую, что он злиться на меня.

— Матвей, может, объяснишь, что ты задумал? — прошу его.

— Может, подождёшь, Неженка, — отзывается он, — и сама всё увидишь!

Поджимаю губы. Едем дальше. Вскоре дорога становиться пустыннее, на улице меньше фонарей. Впереди темноту разгоняют только фары машины. Потом и вовсе по обочинам стали встречаться деревья, и дорога пошла вверх. На языке так и крутится вопросы, но я молчу. Когда он останавливается, я вообще не понимаю, куда он меня завёз. Темно, ничего не видно.

— И что это? — не выдерживаю я.

Матвей выключает фары и свет в машине. Выходит. Я за ним. На улице значительно похолодало. Зима ещё не сдавалась, и вечером это чувствовалось особенно. Холодный воздух забирался по ногам под юбку, заставляя дрожать. А нос тут же обжигал стужей, и я спрятала его в воротнике шубы, нахохлившись как обиженный воробей. Я не рассчитывала на прогулки.

Не понимаю, вообще что происходит, пока не подхожу, туда где он стоит. Мы стоим на возвышении, повсюду