Вероника завистливо глянула в ту сторону. Жалко, что она выбрала Апеллиум, а не Унионис. Но потом она вспомнила, что папа все равно ректор, а не классный наставник, и успокоилась.

Майно Дегатти тем временем приземлился на фантомных крыльях, сделав их на этот раз видимыми, и раскланялся, взмахнув роскошной шляпой. Подарив свою в последний момент дочери, он немного второпях прихватил другую, кожаную и широкополую, но она неожиданно пошла ему даже больше. Среди ректоров Провокатониса он выглядел (да и был) моложе всех, щеголял в синем блейзере, сверкал белозубой улыбкой и вообще словно сошел со страниц дамского романа.

– Мир всем, кто меня знает и кто не знает! – воскликнул Майно, дымя трубкой. – Поздравляю всех с началом учебного года! Меня зовут профессор Дегатти, и я ваш ректор. А это Лахджа, моя супруга, фамиллиар и со-ректор.

Трехглавый дракон сократился в размерах, превратился в крылатую женщину с серебристой кожей, и все аж заахали. Среди детей замелькал огромный черный пес, разбивая их на две группы – факультет родителей и факультет великодушия. Над головами летал яркий красный попугай.

На Унионис в этом году поступило больше трехсот школяров. Майно не помнил каждого, конечно, но некоторых примечал, выделял. Одних – потому что многого от них ожидал, других – потому что за ними потребуется особый присмотр.

– … Спасибо еще раз огромное, мэтр Дегатти! – сбивчиво говорил краснокожий мальчик. – Я обязательно все верну!

Майно только отмахнулся. Вернет – хорошо, нет – так и нет.

Прежде я гадала, на что ректоры тратят те деньжищи, которые зарабатывают. Теперь поняла.

Я оплатил учебу всего троим.

И это обошлось в сто пятьдесят орбов.

Это все еще меньше, чем ты заплатила за того нахального… «племянничка».

Это был акт инстинктивного, почти принудительного альтруизма, которым я до сих пор горжусь.

А этот пацан, возможно, в будущем получит премию Бриара. Или нет. Но он в любом случае не будет, знаешь… питаться чужими душами, жрать людей…

Мы не жрем людей. Наверное.

Майно ничего не сказал. Он не сделал ничего особенного, многие ректоры и президенты субсидируют талантливых, но неимущих детей, что по тем или иным причинам не дотянули до стипендии. Оплачивать обычно приходится только первый год, дальше они и сами переходят на бюджет.

– Сейчас я передам вас вашим деканам, – сказал он вслух. – Слушайтесь их во всем и не расстраивайте.

Но Вероника этого не слышала. Она шагала за профессором Драммом, у которого не было ни котов, ни собак, ни уж тем более драконов. Она очень старалась не споткнуться и не потеряться, потому что вокруг были сплошь незнакомые мальчики и девочки, и Вероника среди них – самая маленькая.

Рядом шагал кудрявый мальчик, ковыряющий в носу. Очень толстый, розовощекий и громко пыхтящий. Он ужасно долго прощался со своим папенькой, таким же толстым и пыхтящим еще громче, а теперь ел шоколадку в золотистой обертке. Огромную, вкусно пахнущую.

Веронике захотелось шоколада. Она с надеждой посмотрела на мальчика, а тот посмотрел на нее, но шоколадкой не угостил. Он доел последний кусок, немного перемазав щеки, и достал еще одну, а грязную бумажку бросил под ноги.

– Мусор на пол не бросают, – тихо сказала Вероника.

– Ничего, слуги подберут, – отмахнулся мальчик.

Вероника чуть приотстала, подняла бумажку и сердито сунула ее мальчику. Тот уставился с изумлением, но бумажку все же взял и сунул в карман… измазав его шоколадом.

Руки он вытер о себя.

Вероника отвернулась. Она решила не смотреть в его сторону. Все равно они, скорее всего, попадут на разные факультеты, так что можно не знакомиться.

Мама сказала бы: и слава Древнейшему.

Но они оказались на одном факультете. Как Вероника, так и толстый мальчик попали на контрактный, к декану Да Вушионгу-цзы. Она еще какое-то время надеялась, что хоть группы у них будут разные, но профессор Вушионг тут же отделил стипендиатов, и среди них оказался и этот грязнуля.

Вероника немного расстроилась.

Рядом с ней встал высокий красивый мальчик с эльфийскими ушами. Он тоже старался не смотреть в сторону толстяка, но у него не получалось. Тот слишком громко чавкал, и в такт этим звукам на лице эльфа играл желвак.

– … Мерзкие смертные… – донеслось до Вероники. – Пять лет… боги, пять лет рядом с вами…

– Ага, придется, – сказал толстый мальчик. – Давай знакомиться. Я Бургужу. А ты?..

Он взял эльфа за руку и дружелюбно потряс. Эльф опустил взгляд и с ужасом уставился на свою руку в потной, измазанной шоколадом пухлой лапе.

– Благороднейшим даются тяжелейшие испытания, – посочувствовала Вероника. – Просто прими свою судьбу.

Эльф молчал. Он даже не пытался вырваться. Его словно заморозило.

– У тебя есть платок? – тихо спросила Вероника.

– Матушкин платок… пачкать… этим… – пробормотал эльф.

Бургужу обиделся. Он демонстративно вытер руку о плечо и буркнул:

– Ну и ладно.

– У меня есть платок, – предложила Вероника эльфу.

Он не взял. Посмотрел на ее платочек так, словно Вероника ему кошачью какашку протянула. Он шел с испачканной рукой, вытянутой далеко в сторону, и лицо делал такое страдальческое, что больно смотреть.

А Вероника теперь тоже обиделась. Какой-то этот эльф чересчур заносчивый. Копченый вот не такой. И одногруппники Астрид не такие… кажется.

Вероника решила тоже стать заносчивой, раз уж он так. Она заносчиво уставилась на эльфа, и даже специально встала у него на пути, чтобы подольше заносчиво смотреть.

Получилось плохо – ей пришлось пятиться задом, пока он идет вперед. К тому же, нелегко на кого-то заносчиво смотреть снизу вверх… ладно, Вероника больше не будет заносчивой, у нее все равно плохо получается.

– Ну чего тебе?! – не выдержал эльф, заносчиво глядя на Веронику.

Сверху вниз-то удобнее, конечно.

– А я тебя знаю, – вдруг сказал Бургужу. – Это ты та малявка, которую из-за папы-ректора и кучи денег взяли пораньше?

– Ага, – кивнула Вероника.

Бургужу обрадовался, что Вероника совсем не заносчивая, и обнял ее. Вероника пожалела, что решила не быть заносчивой.

– Ничего, – сказал Бургужу. – Я тоже такой. Меня сюда ради престижа послали. Мой папенька очень богатый. Я-то сам из Хошимира. Слыхала?

Вероника слыхала про такую страну, но не помнила, где она. Все-таки она немного ускоренно проходила школьную программу.

– Ты на сколько экзамены сдала? – спросил еще Бургужу.

– Семьсот два… – со стыдом призналась Вероника.

– Ой, как