И на контрасте с его силой и твердостью я внезапно чувствую себя очень хрупкой, мягкой, нежной.

Привлекательной…

Это такое приятное чувство, что я инстинктивно прикрываю глаза и подаюсь ближе к нему, чтобы уже в следующую секунду ошеломленно распахнуть веки.

Потому что этот мужик, этот неандерталец, впивается в мои губы так резко и так грубо, что выбивает весь воздух из моих легких!

— Ммм…

Он дает мне сделать вдох, а потом снова притягивает к себе и продолжает целовать. Хотя это больше похоже на то, что меня имеют языком в рот.

Жестко, нагло, уверенно.

Нет, я не робкая девственница, конечно, и опыта в сексе у меня достаточно, но вот так…

Боже, так меня еще ни разу в жизни не целовали.

Его ладони сползают ниже и начинают беспардонно мять мою задницу. Похоже, этот псих не врал — она ему и правда нравится.

Но все это куда-то слишком далеко заходит.

— Что… что ты делаешь? — в панике бормочу я, упираясь ладошками ему в грудь.

— То, на что ты так упорно нарывалась, принцесса.

Он собственнически укладывает свою широкую ладонь мне на шею и слегка поглаживает ее большим пальцем. От этого по коже сразу пробегают приятные мурашки, и я непроизвольно выгибаюсь, подставляясь под его касания.

Но тут же замираю, злясь на себя.

Что я вообще делаю? Лезу под его руку, как какая-нибудь приблудная кошка, выпрашивающая ласку!

Я настолько низко пала, что готова лечь под какого-то дровосека? Только потому, что он меня один раз пожалел и вытащил из моего пальца занозу? Потому что поселил у себя дома и кормит?

Господи, какая же ты жалкая, Леля! Видела бы тебя сейчас мама!

— Ты меня неправильно понял, — говорю я своим самым высокомерным тоном, хотя сердце в груди бешено колотится.

Он отпускает меня и делает шаг назад.

— Ага, — хмыкает он и смотрит на меня с неприязнью. — Неправильно. Это же я тут хвостом вертел и на поцелуй напрашивался. Как же меня бесят такие как ты.

— Взаимно! Ненавижу хамов. Ты ведешь себя как дикарь!

— А ты как… — он не договаривает и морщится. — Все, ладно. Забыли. И я не шутил: еще раз увижу на тебе эти трусы, которые ты называешь шортами, сожгу их к херам. Ясно?

— У меня кроме них есть белые брюки, — холодно говорю я. — И шёлковые платья. Что из этого я должна надеть?

— Блядство… — выдыхает он. — Ладно, ходи в этой порнографии, но хотя бы рубашку на пояс завяжи.

— Нет у меня рубашек! — возмущаюсь я. — Я их не ношу!

— Возьмешь мою, — отрубает он. — Все. Есть еще вопросы?

— Нет… Есть! — Мне вдруг приходит в голову, что подходящего момента все равно уже не будет. — Как тебя зовут?

— Что? — Он изумленно моргает.

Кажется, мне удалось его удивить.

— Ну имя твое как? — повторяю я терпеливо. — Меня зовут Леля, по паспорту Елена. А тебя?

— Ты сейчас прикалываешься, принцесса? — хмуро спрашивает он.

— Нет.

— То есть ты вышла за меня замуж, уехала со мной в лес, живешь тут второй день, и только сейчас решила поинтересоваться моим именем?

Звучит немного беспечно, согласна.

— Ну… — я пытаюсь кокетливо улыбнуться. — Лучше поздно, чем никогда, правда?

Он сверлит меня своим фирменным взглядом, и я уже жду очередной порции сарказма, но вместо этого получаю короткое:

— Глеб.

— А… спасибо.

— На здоровье.

— Глеб… — я медленно проговариваю вслух его имя и вдруг вспоминаю и ЗАГС, и голос той тетки, и черные печатные буквы на гербовой бумаге. — Точно! Васнецов! — Я хмурюсь. — Между прочим, мне еще твою фамилию дали. Хотя я не просила!

— Серьезно? — он ухмыляется. — Ну ладно, поменяешь потом. Когда разведемся.

— Наверное. — Я уклончиво пожимаю плечами.

Тогда меня взбесила чужая фамилия рядом с моим именем, но сейчас я даже вижу плюсы в таком раскладе.

«Левинская» звучит слишком громко, слишком очевидно ассоциируется с моим отцом, и есть немаленький шанс, что это помешает мне найти работу.

А Елена Васнецова не привлечет к себе лишнего внимания.

Обычная фамилия, каких миллионы.

— Вообще-то, — говорит он с усмешкой. — Ты могла даже не спрашивать, а просто посмотреть мое имя в свидетельстве о браке. Оно же у тебя осталось.

— Могла бы. Но мне кажется, я его у родителей забыла, — подумав, честно сообщаю я. — Швырнула им эту бумажку на стол, а когда уходила, не забрала.

— Мгм, — издает он какой-то задумчивый звук.

— Что?

— Ничего.

Так. Кстати о работе.

— Глеб, — я пробую на вкус его имя, и оно удивительно легко ложится на язык. — Ты обещал дать мне ноутбук и интернет.

— Обещал, значит, дам.

— Мне надо сейчас.

— Значит, дам сейчас. Пошли наверх.

Вот так сразу? И так просто? Даже без всяких заданий типа перебрать мешок пшена, посадить розы или как там было в этой сказке про Золушку?

Я неловко оглядываюсь и замечаю ведро с грязной водой, которое осталось после мытья пола.

— Тут еще вода…

— Я вылью, — раздраженно говорит он. — Потом. Ты идешь?

— Иду.

Я поднимаюсь за Глебом наверх, туда, где была моя спальня.

За ней по коридору ванная, но он проходит еще дальше и нажимает на какую-то панель в углу, и вдруг часть стены отъезжает в сторону, открывая вполне современный кабинет, который абсолютно противоречит обстановке остального дома.

Тут нет никакого деревенского вайба, только строгий рабочий стиль: широкий стол, макбук, удобное хорошее кресло. Я знаю эту фирму, у отца такое же в офисе.

И стоят такие кресла немало даже по моим меркам.

— Кто, ты говорил, хозяин этого дома? — с любопытством спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

— Я не говорил.

— Значит, самое время сказать.

— Олигарх один. Бывший, — равнодушно