— Иди сюда, — протянул руки, и я с готовностью поддалась, почти утонув в его мягких объятиях и таких же легких, как лепестки, поцелуях, которые покрывали шею, губы, щеки…

Все сомнения развеялись, когда он оказался внутри. Теплый, большой, он заполнил меня и вызвал волну дрожи по всему телу. Я застонала, откидывая голову.

Но он не дал отстраниться, прижал меня к себе, к своей мускулистой груди. Теперь при каждом скачке я терлась о его грудь сосками, ловя яркие вспышки звезд перед глазами.

Но этого было мало.

Больше. Быстрее. Сильнее…

Дима читал каждую из моих мыслей и ускорял темп, держа меня за ягодицы и насаживая, насаживая. Хлюпала вода, раздавались мои стоны. Я царапала его спину, отчаянно пытаясь как-то сдержать все это наслаждение внутри себя. Но оно рвалось, переливалось через край, я тонула в этом водовороте блаженства, и мне было плевать. Впервые в жизни плевать на все, кроме человека, который находился рядом со мной.

Откуда так резко в мозгу вспыхнул этот светлячок? В глазах будто сердечки появились, мешающие видеть его в обычном свете. Когда он стал таким… идеальным для меня? Куда делось все то, что нас отчаянно разделяло?

Пофиг.

Не хочу думать.

Хочу его. Хочу, чтобы он… больше никому не доставался…

Еще толчок. Дима стал помогать бедрами, рыча, пытаясь ускориться еще сильнее, но в воде было не очень удобно. Одним движением он стянул меня с себя, возмущенно выдохнувшую, и повернул лицом к стене, ставя раком.

Не успела я и слова сказать, как член потерся о клитор, и пришлось замолкнуть, чтобы прислушиваться к ощущениям. Ну же. Я слегка подалась назад, показывая, насколько мне не терпится. Если бы можно было, я бы добавила к этому, как он меня бесит, когда так издевается…

И тут же он стал его медленно вставлять, что все внутри меня резко сжалось и завибрировало. Снова медленно. Он плавно толкается, давая мне ощутить каждый его сантиметр. Уперлась в бортик и расслабилась, почувствовав, как между ног медленно растекалась жара. Дима погладил мою спину, и я неосознанно выгнулась, как кошка. Но его рука на этом не остановилась, он провел пальцами до талии, вызывая рой мурашек. Затем, приобняв, коснулся пупка и опустил руку ниже, туда, где все требовало больше ласки.

Из горла вырвался глубокий, громкий стон, когда пальцы коснулись клитора, раздвинув лепестки. Нащупали тот самый бугорок и медленно, в темпе толкающегося члена принялись выводить круговые движения. Все словно тело прострелило током. Мысли путались, я падала в какой-то розовый туман. Кровь в висках загудела, но я все еще отчетливо слышала эти постыдные шлепки, представляла, как все это видит Дима, и возбуждалась еще сильнее, совершенно забыв о том, что такое смущение.

Его касания просто сводили с ума, конец приближался большой горячей волной, сводя судорогами ноги и низ живота. Я и не заметила, как его толчки и рука участились. Вслед за этим и мои стоны… и его дыхание…

Разум был абсолютно пуст, кроме одного огромного желания, наконец, взорваться на тысячи осколков. Все внутри скручивалось словно по спирали, в ушах зазвенело…

— Да, да! — вскрикнула, когда все сжалось до размера теннисного мячика, а потом прошло огромным цунами, оглушив до звона в ушах, заставив меня изогнуться от этого прилива и царапать плитку.

Мы упали обратно в воду. Джакузи перестал пузыриться, но продолжал греть. Обессиленно пристроила голову на его грудной клетке. Хотелось глупо улыбаться, что я, собственно, и делала, невидяще смотря куда-то в одну точку. Тепло. Спокойно. Дима медленно приподнял руку и положил мне на затылок. Будто боялся напугать. Дурак. Очень нежно принялся поглаживать по влажным волосам, грея дыханием макушку. Я самозабвенно слушала его частое сердцебиение, оно сейчас казалось мне самой лучшей музыкой на свете.

Хотелось что-то сказать.

Что-то очень важное. Всего три каких-то слова, вертящихся на языке.

Но в голове… было до жути пусто.

Глава 13

Как после хорошей попойки тебе наутро стыдно вспоминать прошедший вечер, так и мне было тяжело раскрыть глаза и посмотреть на этот слишком чистый и незамутненный мир. Я подавленно простонала и уткнулась лицом в подушку.

Судя по положению солнца утро было ранее, девчонки еще спят. Сегодня мы точно должны съездить в горы, половину недели мы уже промотали.

Плохо не было, сознание было кристально чистым, и из-за этого все постыдные картинки вчерашнего дня калейдоскопом крутились в голове и нагло хихикали. Им-то что, не им стыдно. И чем больше я зарывалась под одеяло, тем явственнее были образы. Вот уже перед глазами его притягательное лицо и губы…

— Бр-р-р, — яростно помотала головой, что аж шею защемило. Подпрыгнула и умчалась в холодный душ смывать все воспоминания. Вылезла оттуда новым человеком и, вытирая мокрые волосы полотенцем, прошлась по номеру. Хмыкнула, посмотрев на балкон. После того утра у меня появилась привычка запирать его, чтобы некоторые не шастали как у себя дома.

Нахмурилась.

На пуфике балкона что-то лежало. Открыла задвижку и, зябко обхватив себя руками, наступила на холодный пол. Мое внимание привлекла корзинка, накрытая салфеткой. На ней пафосно лежала одна роза. Хмыкнула.

Идиот. Но милый.

Забрала ее в номер и сняла салфетку, поставив розу в тонкую, изящную вазу. Они здесь стоят для антуража, но я налила воды, и вместе с цветком она стала выглядеть более красивой. Легко улыбнулась сама себе. И когда он успел? Вчера вечером собирал все, когда мы разошлись?

То, что это был Смирнов, я не сомневалась. А когда нашла записку с подписью «чтобы гном с утра был в хорошем настроении» хотелось запустить в него подушку. К его счастью, нас разделяла стена.

В итоге внутри оказались разные фрукты, шоколадки, еще одна коробка с конфетами… Он решил меня раскормить или задобрить? Дурацкая улыбка. Почему я не могу перестать улыбаться? Еще и из-за кого. Скажи мне кто об этом несколько месяцев назад, я бы ему, наверное, в лицо плюнула…

Откусила яблоко и загрузила все обратно в корзину, поставив ее на стол. И только вернувшись на кровать, заметила, что пока все вытряхивала, то пропустила выпавшую оттуда цепочку. Белое золото, на зажиме выгравирован серийный номер. Он ездил ради нее в ювелирку?

Расправила ее на ладони, удивленно присвистнув. Здесь была половинка сердечка, это парная