— Ничего... — Начал он и скривился от усилившейся хватки.

Страх, я, наконец, распознал эмоцию в глазах. Не за пациентов, за себя и не направленный на меня. Он боится чего-то другого, чего-то покалечившего пять мужчин. Я вспомнил пустые улицы деревни, хотя тут должны вести бойкую торговлю. Странный интерес ленивого стражника. Будь всё хорошо, они бы даже не заметили нас.

Страх. Они все чего-то боятся.

Не сильно, но достаточно, чтобы тревожиться.

— А теперь, мальчик, ты мне расскажешь, что у вас приключилось. Ты ведь не будешь врать мне?

— В-в-вы ревизор?

— А сам то, как думаешь? — Ответил я с хищной улыбкой, которой изо всех сил старался придать дружелюбности.

Жрец побледнел. Губы мелко затряслись, а в уголках глаз заблестели слёзы.

— Господин, мы не виноваты!

— А кто виноват?

— Не знаю... может, глава уже узнал... но я ничего не знаю! Клянусь Светом! Пощадите...

Становится очень интересно. Страх и тревога мешают рационально мыслить и часто выдают подозрения за факт. Люди видят фигуры в темноте, слышат шёпот в ветре и шаги за спиной. Ну, или принимают внезапного гостя за вестника рока.

— Ну, раз ты уже закончил с девочкой. — Сказал я, большим пальцем давя на тонкую кость. — Будь так добр и отведи меня к этому главе.

— Вы... вы ведь меня пощадите?

— Для начала выслушаю всех.

Как давно у меня не просили пощады, ах, успел позабыть это сладкое чувство власти.

Глава 9

Жрец семенит рядом, сгорбившись и поглядывая на меня, как побитый щенок. На нас оглядываются шахтёры, идущие на смену, женщины, идущие к реке с полными тазами одежды. Мимо пробежала стайка детворы, перемазанная грязью и пылью. Я иду расправив плечи и опустив ладонь на навершие меча. Всем видом источаю властность и контроль.

Ветер касается волос, отбрасывает пряди на лицо, а на губах играет тонкая улыбка.

Дом главы в самом центре деревни, массивный, из каменных блоков и брёвен. Крышу венчает флюгер в виде шахтёра с киркой. К улице обращены огромные окна, будто кричащие о том, кто здесь хозяин.

От города дом огорожен каменным забором высотой до пояса напротив входа и в два человеческих роста вдоль других стен. Двое стражников у входа ощутимо занервничали при виде меня, сжали древки копий. Один шагнул навстречу, сказал наигранно спокойным голосом:

— Здравствуйте, мастер, а кто это с вами?

Жрец повернулся ко мне, натянуто улыбаясь, дёрнулся и протараторил:

— Это ревизор Его Святости!

Стражник окостенел, с трудом поклонился и почти услышал, как хрустит скованный ужасом хребет. Второй торопливо распахнул дверь и отступил. Мы вошли внутрь и подошвы сапог погрузились в роскошный ковёр. Нос защекотало тончайшими ароматами благовоний. Я по-хозяйски оглядел картины на стенах, грубоватые статуи из дикого камня и... Самородок мёртвого серебра размером с монету, лежащий под стеклянным колпаком на постаменте.

Прошёл за жрецом, но опустился в кресло у камина и небрежно дёрнул пальцами.

— Зови главу.

— Он наверняка в кабинете...

— Я не спрашивал, где он. Я сказал, зови.

Жрец поклонился и посеменил к лестнице на второй этаж, оставив меня в мрачном одиночестве. Впрочем, не в таком уж и одиночестве. Одна дверь приоткрылась и на меня взглянуло бледное девичье лицо. Служанка жмётся к двери и старается не дышать, лишь бы не привлечь внимания.