Внутри внезапно стало горячо, моя ладонь сначала неуверенно, затем повторяя его напор, зарылась ему в волосы. Что-то подхватило меня, и я вошла в этот хаотичный, словно ураган, унисон. Стала отвечать также жадно, мозги отключились в мгновение ока.

Как это работает? После всего, что он сделал?

Снова.

Снова и снова.

Опять на те же чертовы грабли.

Но весьма... притягательные. Так и хочется на них встать, чтобы они мягко тюкнули по лбу, поправив спадающие розовые очки. Последние явно давно сломаны, но кто-то склеил их скотчем и прилепил к лицу совсем недавно.

Розовые очки бьются стеклами внутрь...

Видимо, я стала забывать об этом. Забвение приходило каждый раз, когда он касался меня. Это запускало цепную реакцию, и вот я уже не та, кем я себя построила. То ли он снимал с меня наращенную корочку, добираясь до сердцевины. То ли превращал крепкую меня в подобие безвольного желе.

Я не хотела становиться той, кем была ранее. Но чего-то из прошлого мне не хватало для полного счастья. Поэтому, почувствовав кроху того, что я ищу в нем, я потянулась как мотылек на свет. И, конечно же, судьба наша одинакова. Всех нас без жалости спалит нещадное завтра.

— Стой, — неимоверных усилий стоило остановиться и оторваться от него. Я смотрела вниз, вцепившись в его футболку и не давая ни приблизиться ко мне, ни отойти. Запах духов парня попадал в легкие и дурманил, но мыслей в голове становилось все больше, а припекающее ляжку солнце напоминало мне, что я сижу в машине в трех минутах от университета. Горячий луч напоминал о том, что все мы можем обжечься, и грел ногу через штанину, вызывая дискомфорт.

— Что-то не так?

— Все не так, — неловко оттолкнула и нащупала дверную ручку. Другой рукой подхватила сумку, выскакивая из машины. Я так и не посмотрела на него. Даже не обернулась, понимая, что он все еще сидит в машине и смотрит на то, как я убегаю по улице и заворачиваю за угол. Наверное, потому, что мне стыдно. Столько громких речей, но стоит ему дотянуться до губ или заглянуть в глаза...

Больше перед прошлой собой, ведь той испуганной, затравленной девочке я пообещала больше не встревать во всякое дерьмо подобного рода. И чтобы она сказала, увидев меня сейчас? Грустно усмехнулась и молча ушла, облитая кофе одной из подружек Данила, с порванной лямкой такого же мокрого портфеля? Но о том, где он побывал, лучше промолчать, тогда раз в неделю стабильно покупался новый, а старые шли на помойку.

Я бы не простила себя за это.

За то, что снова позволяю ласкать себя тому уроду, что сломал мне остаток жизни в том городе. Каждый раз, мысленно переживая тот ужас, я ставила новые запреты и рамки, но зачем это все, если он ломает их одним ударом?

Бурча под нос, я почти бежала до универа, потом по коридорам, пока, запыхавшаяся, не появилась в дверях аудитории вместе со звонком. Смотря в пол, прошла на свое место и плюхнулась рядом с девчонками.

— О, мы уже думали, ты не придешь, — шепнула Олеся, шурша тонюсенькой тетрадкой справа от меня. А Катя пристально посмотрела на меня, вглядываясь в лицо. От этого взгляда оно чесалось и вообще хотелось спрятаться куда подальше.

— Наташ, у тебя это... помада смазана, — все-таки выпалила она и протянула зеркальце.

Я глянула на себя и ахнула. Вот и последствия того поцелуя в машине. Быстро достала салфетки и стерла все лишнее. Хорошо еще она не была яркой, а то бежала бы по универу как клоун.

— Забыла про нее и рот вытерла. Кофе пила, завтракала, — нелепо оправдалась перед ними, хотя зачем я вообще это делаю? Они, может, и не подумали бы лишнего, если бы я не начала нести эту буду. Остается надеяться, что никто не придаст этому значения.

Лекция началась, и только спустя десять минут Данил решил появиться в дверях собственной персоной. Я резко уставилась в тетрадь, стоило нашим взглядам пересечься. Кажется, даже шея хрустнула от такой скорости.

— Проходите, Туманов, я как раз собиралась ставить вам Н-ку, — покачала головой преподавательница, убирая ручку от журнала.

— Я запомню вашу доброту, — кожей чувствовала, что он расплылся в привычной лестной улыбочке, одним лишь миловидным лицом располагая к себе девушек, женщин и старушек.

Сбоку от меня завозились подруги.

— Ну и гад, — шепнула Олеська, — нет, ты посмотри, Нат, как смотрит на тебя. Глаз не спускает, псина. Сожрать будто хочет.

— Ты так и не рассказала, что было тогда на балконе? Он приставал? Оскорбил? Мешал тебе? — Катя тоже зашептала, наклоняясь к парте так, чтобы ее было видно из-за Леськи, — скажи хоть слово, и я попрошу Диму и Егора...

— Нет-нет! Он меня не трогал!

Я повернула к ней пылающее от воспоминаний лицо, надеясь, что хотя бы цвет оно не поменяло и осталось прежним. Просто хотелось видеть ее выражение лица и знать, что она не попросит парней устроить бывшему взбучку за гаражами.

— Точно?

— Да! Все нормально, не надо его бить...

Если кто-то ему вмажет, то это буду я. Лично.

Он прошел по нашему ряду, мимо пронеслось легкое колыхание воздуха, приправленное его духами. И я прямо ощущала, что, проходя мимо меня, он хотел что-то сказать. Передумал. Я специально лицо не подняла, показывая, насколько мне безразлично. Может, все же воплощу сегодняшний план с игнором. Хотя бы попытаюсь, камон.

Парень недовольно цокнул и сел на свое место.

А я победно улыбнулась.

Ничего не поменялось, Дань. Мы все также друг другу никто.

Глава 14

Насчет «ничего не поменялось» я немного перегнула.

Все изменилось.

Например, меня неуловимо раздражает его присутствие. Он ходит в ту же группу, мило общается с девчонками, мозолит глаза так, что хочется сбежать и снова сменить город. Но когда-то я сама советовала не уходить от проблем. Не буду же я какой-то балаболкой.

А еще не дает прохода, пытается снова войти в доверие, и в итоге, когда мы остаемся одни, у меня сносит крышу. И это, кстати, главная проблема.

Я могла бы жить с простой ненавистью к нему, могла быть равнодушна, отпустив прошлое, но то, что происходит сейчас...

Я не знаю, что делать.

И впервые за всю нашу дружбу я не хочу рассказывать это подругам. Конечно, они