Намётанным глазом Ожега видела, что в этих парах не только сёстрам есть чему поучиться. К тому же так решался вопрос спарринг-партнёров, всё же Ожеге и самой нужно тренироваться, и она не могла уделять сёстрам всё своё время.

Юля высказывалась на тему, что Радомилла может помешать их планам на Хэя и Бая, даже несмотря на то, что Ягира говорила о запрете на вражду в недрах Змейлора, эта внезапная «дочь Ящера» всё равно могла подгадить, пусть и по-мелочи. Но скомканный план «по устранению», похоже, работал, так как Радомилла с начала учёбы всё же и правда общалась с Колояром-Кадмаэлем и, похоже, и думать о них забыла под влиянием Оперённого.

Единственное, среди поклонников Радомиллы внезапно нарисовался и Стремглав, который как будто заметно охладел к Озаре и перестал крутится в их компании. Если сестру это расстраивало, то виду она не подавала, а Ожега под кожу не лезла.

Впрочем, она догадывалась, что парень потерял к общению с ними интерес, когда узнал о сложностях с Ящером. И к лучшему. Хорошо сразу выяснить, что интерес был прагматичный, а не искренний. Чем потом, когда обнадёжишься на счёт люда, а он предаст.

Оборот на троих с сёстрами они пока что так и не освоили, и одноимённые лекции в этом не помогли. Их случай в каком-то смысле уникальный. Да и Сомеш Буреславович, который вёл оборот, сказал, что им сначала стоит отучиться все три ступени. Но это минимум три года! К тому же по некоторым оговоркам Ожега поняла, что и третья ступень им мало поможет именно в совместном объединении. Так что предложение Хэя оказалось очень своевременным. Ведь неизвестно, как долго они будут постигать такую науку и приноравливаться друг к другу. На то, чтобы освоить обычный оборот более-менее, у них ушли годы, и до совершенства, как показали занятия и практики в Змейлоре, ещё как пешком до Луны.

Когда со спаррингами они закончили, разогревшись и показав всё, на что способны, братья-близнецы выстроили их рядом для своего урока.

— Вас же учили медитации? — уточнил Хэй, и они с сёстрами единодушно кивнули. — Для начала, держите перед внутренним взором ту форму, которую хотите принять. Сосредоточьтесь на намерении стать именно трёхголовой змеевной и желании объединить силы.

— Для меня объединиться с Хэем — это как взяться за руки. И наоборот — разъединиться, как расцепить руки, — подсказал Бай.

Они послушно сели в круг и реально взялись за руки. Ожега легко погрузилась в медитацию и ощутила, как вошла с сёстрами в своеобразный резонанс дыханием и сердцебиением.

Трансформация произошла легко и в какой-то мере неожиданно. Просто когда они перестали сдерживать силу и только попытались объединиться, сила Зверя слилась в единый организм с радостным рёвом.

Тогда, когда это произошло на Финском заливе, не хватило времени анализировать ощущения, но сейчас, не прекращая медитации, Ожега ощущала восторг единения, словно они всегда были частью целого и теперь наконец вернулись в исходное положение. Это оказалось одновременно и великолепно, и страшно.

Первой дёрнулась, кажется, Озара, это ощущалось, словно борьба с сильным течением, то, что нарушает свободное течение воды. Ожега уловила панику сестры и… они вновь разъединились.

— Что? Что произошло? — моргнула Оляна.

— Я… Я… просто в какой-то момент мне подумалось, что это навсегда, — нервно усмехнулась Озара. — Что мы не сможем разъединиться и так и останемся. Простите… Я просто…

— Может, ещё раз? — спросила Оляна, погладив смущённую Озару. — Ты же уже поняла, что при малейшем рассинхроне мы возвращаемся в исходную позицию.

— Да… Да, конечно… — выдохнула Озара. — Попробуем ещё раз.

Но сколько бы они ни медитировали, второго раза не вышло, а Ожега ощущала себя буквально разбитой.

— Похоже, что у нас пока одно превращение в день, — предположила Озара, которая выглядела виновато. — Помните, поначалу и в обычном обороте так было?..

На этом они разошлись по своим делам, а Оляна с Озарой и Юлей отправились в деревню.

— Вы были очень мощными и сильными, — задумчиво сказал Яровзор. — И красивыми…

— Жаль, что совсем недолго, — хмыкнула Ожега. — Но… будем тренироваться, в конце концов для этого мы здесь. Яровзор улыбнулся и кивнул.

Оставшись наедине в комнате, он избавился от своих очков и, как всегда, посмотрел пристально и ласково, так, что сбивалось дыхание, а сердце частило.

Ожега выдохнула. С тех пор как они начали встречаться, она старалась, боролась с искушением и каждый раз проигрывала по чуть-чуть. А сейчас словно полностью приняла своё поражение перед этим парнем, которое оказалось таким мучительно сладким и невыносимо желанным. Кажется, она стала лучше понимать традицию Горгон вызывать жениха на бой… Яровзору она бы с удовольствием проиграла.

Ожега сама подалась вперёд, на полпути встречая приоткрытые в томном выдохе губы. Спустя год после их первого поцелуя Яровзор оставался всё так же скован, осторожен и не торопился форсировать, позволяя ей вести. Чутко отслеживал её реакции, не забываясь и на миг. Это и умиляло, и злило в равной мере. Он всё ещё боялся своих сил и страшился ей навредить. Но всем нутром Ожега ощущала, что ей Яровзор не опасен. И, кажется, сейчас наступил момент это доказать.

Первой она скинула жилетку, которая корсетом стягивала рубаху, заправленную в кожаные штаны. Следом под судорожный вздох полетела рубаха, оставляя Ожегу наполовину обнажённой. Она взяла руку Яровзора и решительно положила себе на грудь.

Его щёки заалели, пальцы дрогнули, пружиня на мягкой плоти, и заскользили, удобнее устраивая в ладони полушарие. Прикосновение послало по коже мурашки предвкушения, а тягуче-сладкая волна прокатилась по телу, скапливаясь внизу живота.

— Ты играешь с огнём, — голос Яровзора огрубел, стал глубоким от сдерживаемых эмоций, а красноватые глаза вспыхнули звериным огнём.

— Я не играю, — отрезала Ожега, выправляя его рубаху, толкая на кровать и усаживаясь на колени.

Гладкие мышцы под голой кожей приходили в движение от её касаний, наливаясь силой и каменея. Яровзор гладил её по голой спине, прижимая ближе и целуя в шею и плечи.

— О-ж-жега!.. — с присвистом выдохнул Яровзор, который дрожал под её прикосновениями. А когда она стащила с него рубаху, со вздохом прижался кожей к коже.

Она зацепилась за его шальной, отчаянный взгляд и, заворожённая им, не теряя зрительного контакта, склонилась для