Я и сам присел рядом. Волнами накатывало головокружение, нещадно ломало правую кисть, ледяное онемение внутри понемногу сменялось жгучим жаром.

Но — плевать! Жив! Я — жив!

Остальное не важно. Не имеет значения.

Я вновь потянул в себя небесную силу и принялся укреплять узловые точки и ослаблять натяжение меридианов, попутно гасил боль и жжение. Не сказать, будто совсем уж себя в норму привёл или хотя бы к прежней скорости поглощения энергии вернулся, но — очухался.

Перебравшись к фабричному, я перевернул бугая на спину и убедился, что дурень окончательно и бесповоротно мёртв. Под руку попал туго набитый кошелёк, машинально выудил его из кармана, щёлкнул застёжками и невольно присвистнул.

Куча серебра!

«Взял чужое — жди беды!» — будто шепнули в голове, и я высыпал монеты на землю. Уже начал подниматься на ноги, когда вдруг сообразил, что подъёмные всем выдавали золотом и у простаков с нашивками в виде водоворота мы тоже забрали золотые пятёрки. А тут — серебро. И…

Да, точно! Целковые черноводской чеканки, не южноморской!

Я доковылял до парня, налетевшего на ампутационный нож, высвободил и начисто оттёр клинок, затем проверил кошелёк. Та же картина — куча серебра черноводской чеканки.

Вот же черти драные! Не просто так за мной увязались, значит. На мокрое дело ради пятидесяти целковых подписались!

Или это лишь задаток?

Деньги я брать не стал, высыпал под ноги, нисколько не сомневаясь в том, что местные обитатели не только прикарманят их, но и разденут покойников до исподнего. С собой прихватил только дубинки, их выбросил в соседнем переулке, после закинул на плечо вещмешок и зашагал прочь.

Голова так и пухла от догадок и предположений, но пока что сосредоточился на услышанном от старшего наставника словечке на букву «а».

Алиби! Мне позарез требовалось алиби!

И я не поплёлся в казарму, вместо этого вернулся на базар. Колокольню поначалу обошёл стороной, вывернул к ней уже от торговых рядов. Не приметил никого из отряда и в сердцах помянул свой зарок не брать чужого — денег не осталось даже на кружку воды. Побродил ещё чуток, высмотрел игравших в орлянку юнцов и поставил на кон школьную форму. Минут за пять набил дюжину грошей и засобирался, а в ответ на требование дать отыграться вытянул нож. Все сразу стали предельно вежливы.

Ушёл, выдул кружку странного пряного кваса, а к колокольне двинулся с таким расчётом, чтобы опоздать ко времени сбора самое меньшее минут на пять. Босяки и примкнувший к ним фургонщик уже стояли на пятачке, Огнеяр что-то всем зло выговаривал, а они тщетно пытались стоять ровно и не покачиваться.

Наклюкались!

— Да вон Лучезар уже бежит! — указал на меня Лоб, икнул и попытался оправдаться: — Мы просто Звана помянули, земля ему пухом! По кружке всего выпили, это на жаре развезло!

Ученик повернулся ко мне и потребовал объяснений:

— Ты где пропадал?

— Дела были! — ответил я высокомерней некуда и вытянул из мешка ракушку-амулет. — Вот, от морской болезни приобрёл!

Огнеяр покачал головой.

— Этой безделицы и на седмицу плавания не хватит!

Я в ответ тряхнул мешком.

— С запасом взял. Потому и задержался, что все амулеты у одной ведьмы выгреб.

— Ладно, идём!

Ну и двинулись обратно в эту чёртову горку.

До казарм еле добрался. Не могу сказать, будто так уж вымотался, но и усталость сказалась, и солнце палило нещадно, а самое главное — пудовыми гирями давили к земле невесёлые раздумья.

Черти драные, меня ведь убить хотели! Снова!

И фабричным точно не Златобор на прощание целковых осыпал с наказом поколотить боярина — лавочник кто угодно, только не дурак. Не мог не понимать, что дуболомы о его поручении забудут сразу, как только он из виду скроется. Подрядил их тот, кто мог козью морду сделать, если только вдруг хвостами крутить начнут. Да и полсотни точно лишь задатком были.

И тут выбор невелик: либо за мной увязался подручный Сурьмы, либо родичи Лучезара с кем-то столковаться сумели.

Вот же, черти драные, угодил как кур в ощип!

Глава 6

11−5

Самая веселуха началась в полдень, когда стало ясно, что парочка отбракованных абитуриентов не просто отбилась от соучеников на рынке, а либо угодила в беду, либо всерьёз вознамерилась сделать ноги.

Впрочем, и до того скучать не приходилось. Начать хотя бы с того, что кто-то из шайки Доляна решил то ли в шутку, то ли всерьёз взяться за старое, был пойман на воровстве и нещадно бит, после чего предводителю школьных босяков пришлось взять на себя немалый долг, лишь бы только наказание ограничилось пятком плетей, а не усекновением пальцев или даже руки.

— Нашим легче! — хохотнул Лоб.

Вьюн его радости не разделил.

— Шкура быстро заживёт, — сказал он, вытирая покрытое испариной лицо.

— Так и книжник вот-вот на ноги встанет! — отмахнулся босяк и подмигнул Беляне. — Так, красавица?

— Отвали! — огрызнулась та.

Дарьяну и в самом деле стало лучше, но не так чтобы очень. Честно говоря, вручая девчонке амулеты от качки я надеялся на куда более ощутимый эффект, а на деле паренёк по итогу непонятных манипуляций Беляны разве что надсадно сипеть перестал и самую малость расслабился.

Перво-наперво черноволосая пигалица взяла одну из ракушек и зажала её в пальцах, из кулака на пол просыпалась струйка песка, а глаза девчонки чуть посветлели, мигнули вроде бы лунным светом. Затем она возложила руки на Дарьяна и надавила. Паренёк дёрнулся и охнул, тогда в ход пошёл следующий амулет. На сей раз Беляна повела ладонями от солнечного сплетения к плечу и дальше — к запястью, вдоль исходящего меридиана. Книжника затрясло, но дышать он стал без былого надрыва.

Я озадаченно хмыкнул и подумал, что купленных амулетов надолго не хватит.

Беляна поняла меня без слов и покачала головой.

— Дальше будет проще.

Она села рядом и устало откинулась спиной. Я придержал девчонку и спросил:

— А один тайнознатец с другим силой поделиться может?

Тут подал голос Дарьян.

— Придётся аспекты согласовывать, а это сложно.

Ну а Беляна изогнула шею и заглянула мне в глаза.

— У тебя есть на примете кто-то способный дотянуться до небесной силы?

От необходимости отвечать спас шум во дворе.