Она скривилась, будто перед ней положили тушку дохлой лисы. Кефир недовольно шикнул на мои мысли. А вот нефиг подслушивать.

— Однако есть и вторая причина, гораздо более весомая, — продолжила бабушка. — Я не уверена, что смогу снять его с тебя. Он стал частью твоего тела, а такого я не видела никогда. Так что мне потребуется время, чтобы разобраться в происходящем.

Кивнув, я медленно вздохнул, прогоняя мерзкую слабость и, махнув рукой, попросил:

— Тогда разрешите Черкасову отвезти меня до больницы Светлого, а дальше я как-нибудь сам разберусь.

— Хорошо. Передай ему, что я разрешаю действовать по обстановке.

Через полчаса мы уже ухали в сторону больницы. Кефир сидел рядом, облизывался и молчал, проглотив язык. Это начало вызывать у меня беспокойство, но заводить разговор я не спешил. Дома, всё дома.

Напротив меня сидел Сухов, задумчиво глядя в окно. Он не щелкал молнией, а лишь подзаряжал свой артефакт, из которого сыпалось всё больше незаметных искорок — Взгляд артефактора показывал, что его батарейка портится всё быстрее.

За рулём, как обычно, сидел Черкасов. И если с ним всё было понятно — приказ Вороновой, то чего попёрся Андрей — непонятно. Но сейчас не было ни сил, ни желания это обсуждать.

Меня ждал Максим. И его Смерть.

Когда мы подъехали, с машины скорой помощи сгружали каталку с пациентом. Мужчина был бледен, хрипло дышал, но почему-то на его лице застыла счастливая улыбка. Я видел такое в прошлой жизни: иногда люди радуются смерти как избавлению. Видимо этот ждал её уже в самом скором времени.

На стойке администратора нас встретила сонная Герда, кивнула, узнав, проверила по документам в компьютере. Нахмурила светлые красивые брови.

— В палату можно пройти только вам, — сказала она.

— Мы постоим рядом, всё хорошо, — сказал Антон со своей типичной улыбкой доброго дядюшки.

Лицо Герды разгладилось.

— Тогда я вас провожу. Сейчас посещения только в особенных ситуациях.

Она провела нас до лифта, приложила карточку к специальной панели, только затем нажала вызов. С мелодичным «дзинь» лифт открылся, позволяя нам войти. Снова подъём, длинный коридор и палаты по обеим сторонам, затем широкая дверь в интенсивную терапию.

Здесь я надел халат, бахилы, продезинфицировал руки. Герда убедилась, что Черкасов и Сухов тоже надели бахилы и обработали руки, и лишь после этого повела нас дальше, открывая двери своим пропуском.

— Заходите, — сказала она мне. — А вы посидите вот здесь, на диванчике.

Она указала на небольшой диван, который стоял в конце коридора.

— Обычно здесь отдыхаю медсёстры, но сегодня Святослав Георгиевич выгнал почти всех и запретил входить.

— Что-то случилось? — удивился я.

— Он решил сегодня поработать внеурочно, — протянула она и пошла на выход.

Только у дверей из отделения она столкнулась с двумя санитарами, которые везли каталку с пациентом. Именно его мы встретили внизу, на входе в больницу.

— Куда его? Сказали сразу к вам на этаж, — спросил старший.

Герда не растерялась, взяла документы у санитаров, быстро просмотрела, покачала головой, а потом собралась:

— Идите за мной, вам сюда.

Она провела их мимо нас, завела внутрь пустой палаты.

— Ждите. Как только Святослав Георгиевич освободиться, он придёт.

— Спасибо! — вдруг просипел пациент, не теряя глупой счастливой улыбки.

— Вам нужно помолчать, всё хорошо, — сказала Герда.

Однако, когда она отошла, она посмотрела в сторону палаты Максима и снова покачала головой. Уходя вместе с санитарами, она не удержалась и повернулась к нам:

— Я не знаю, что у вас там произошло, — она указала на палату, — но теперь к нам свозят тяжелобольных со всего города. В основном неясные случаи, у которых нет перспектив. Странный выбор, честно говоря.

Не дожидаясь момента, когда она уйдёт, я заскочил в палату Подорожникова. От увиденного у меня затряслись ноги.

Глава 7

Лекари

Увиденное в палате меня потрясло. За годы прошлой жизни повидал достаточно, но то, что сейчас происходило передо мной, заставляло трястись всё тело.

Святослав Георгиевич стоял рядом с постелью Максима, положив одну руку тому на грудь чуть выше сердца, а вторую — на солнечное сплетение. Вокруг них полыхало зелёное пламя, от чего реальность казалась искажённой.

Рядом с врачом на кубе-батарейке стоял шар на золотистых ножках, сияющий светло-зелёными огнями. Из него вытекала невероятно мощная и возвышающая энергия.

Стоило мне глянуть на него Взглядом артефактора, как сразу же чуть не ослеп — настолько ярким была этот свет.

Раз в полминуты Святослав Георгиевич касался шара, провоцируя его сиять ещё сильнее, а затем делал пометки в тетради, которая лежала рядом прямо на животе Максима. Всё это не открывая глаз.

Подорожников лежал в одной медицинской рубашке с закатанными рукавами. Только трубка системы с лекарством была прикреплена к катетеру на шее, плюс пара датчиков, который считывали пульс.

Но самое интересное было в другом: чёрные полосы, которые как корни оплетали его руки и достигли плеч, когда я в последний раз их видел, отступали и сейчас сползли ниже локтя. Зелёная энергия Дара выжигала заразу, прогоняя «свёрла» проклятья из организма.

— Инъектор? — вдруг допёрло до меня.

Врач дёрнулся, «посмотрел» на меня закрытыми глазами, молча кивнул и сосредоточился снова на больном. Стоило ему отвлечься, как болезнь снова скакнула обратно к локтям, но Святослав Георгиевич усилил давление Дара, прогоняя проклятье.

— Всё-таки оно очень сильное, это демоническое проклятье. Я такого никогда не видел, — подумал я, обращаясь к Кефариану.

— Было бы странно, если бы ты такое видел. Даже я такое помню с большим трудом, — снизошёл до разговора со мной лис. Он уселся на стол, на котором в прошлый визит находился мой Инъектор.

— Это Инъектор атрибута жизни, да? — спросил я очевидное.

— Ага. Помню, как твой прадед ругался на этого мужика, когда он не те слова произносил при ритуале, — Лис засмеялся тоненьким противным смехом. — А он стоял, взрослый зрелый мужик, и обтекал, как мелкая сошка на приёме у большого босса.

— Сколько ему тогда лет? Если он пятьдесят лет назад был взрослым.

— Чуть за сотню, получается. Артефакт его поддерживает, — сказал Кефир. — Видимо именно поэтому он здесь, в больнице имени себя любимого, а не на Совете Князей. Скорее всего артефакт хранился где-то тут, что помогало ему сохранить здоровье и долголетие, а также слегка помогало тяжёлым пациентам. Умно, — протянул лис.

— Тогда почему сейчас он вытащил Инъектор? — спросил я и сам себе ответил: — Потому что я его