Приплыли, Бессонов!

Оторвавшись от окна, возвращаюсь на ступени. Через несколько минут лифт всё же движется по шахте. Надеюсь, это не соседи. Меня уже провожали взглядами, полными укора и осуждения. Благо вопросов не задавали.

Пришла моя рыжая. Копается в сумке, а я её ладную комплекцию разглядываю. Округлые бёдра в этих узких джинсах ещё больше к себе внимание привлекают. В офисе она в строгом, деловом и на каблуках. Сейчас другая. Не такая и высокая, в сапогах на плоской подошве. Малышка.

Не выдержав, поторапливаю. Пугается, вздрагивает, упрямится, что-то там требует. Сам затаскиваю в квартиру, про укол напоминаю, знаю, что от терапии своей не откажется. Важнее, чем со мной воевать.

Пока ждал её, маломальский план составил. Понял уже, что отношения ей не нужны. Она недавно развелась, хочет свободы. Поэтому чисто деловое предложение, которое устроит нас и не испортит её жизнь на работе.

Выслушав меня, Ланская сомневается, губу пухлую прикусывает. Смотрит недоверчиво. Без макияжа, в повседневной одежде и с красными от холода щеками да курносым носиком совсем молодо выглядит. Трогательно и беззащитно.

Не выдерживаю ожидания, решаю показать наглядно, что её ждёт. На губы сочные набрасываюсь. На краткий миг колеблется, но отвечает. Ногтями бритый затылок царапает, электрические разряды по позвоночнику запускает.

Пробираюсь к заветной развилке, знаю, что уже вся мокрая. Заводная штучка. Но Лера останавливает. Отступает на шаг и торопливо выпаливает о своей чёртовой подсадке. О будущей беременности.

Чёрт!

На этом можно всё завершить. Понятно, что для неё важнее ребенок. И каким бы ни был шикарным секс, он не стоит того, чтобы его месяцами ждать.

— … Не уверена, что ты захочешь ждать… — заканчивает пламенную речь, будто мысли мои читает.

Себя обнимает, пытаясь согреться. И я вижу во взгляде янтарных глаз своё отражение. Мудака, которому только одно нужно. Собственно, я в её глазах такой и есть. И, наверное, не только я, раз она в донорский центр обратилась, вместо того чтобы попробовать по-нормальному в отношениях рожать.

Молчание громче наших слов говорит о всей ситуации. Лера отворачивается к холодильнику. Достаёт ампулу с дверной полки. Всем своим видом женщина показывает, что мне пора на выход.

— Начнём с малого, — хрипло выдыхаю. Рыжая удивлённо голову вскидывает, смотрит, будто у меня рога выросли. — Делай свою подсадку. Остальное будем решать по мере поступления. А сейчас повернись, спусти штанишки и нагнись.

Я впервые слышу смех Ланской. Не тот дежурный, вежливый рабочий. А чистый, искренний, ненаигранный.

Она как-то расслабляется, больше не спорит, не пытается показать свою независимость. Еле-еле спускает узкие джинсы на пол-ягодицы. Показывая кружевной треугольник очередных на этот раз чёрных стрингов, и опирается на подоконник.

— Роман Геннадьевич? — голову поворачивает. — Хватит пялиться на мою пятую точку. Раствор остынет. Давайте уже.

— Очень уж она у тебя аппетитная, рыжая. И я многое могу дать. Возьмёшь? — ловлю её взгляд, замечаю, как вспыхивают щёки. Отворачивается и вскрикивает, когда я со шлепком втыкаю иглу.

— У вас очень странный метод. Обязательно меня лупить? — переводит тему.

— Давай просто Рома и на “ты”. Хотя бы вне работы. И да, это метод такой, чтобы ты мышцу не напрягала. Больно, что ли? Сейчас закончу и подую или поцелую. Или...

— Не надо! — поспешно обрывает, сама перехватывает ватку, которой зажимаю место укола, и, выпрямившись, разворачивается. — Спасибо.

— Может, кофе хотя бы угостишь. С корицей. Я тебя два часа прождал, — ворчу, не хочу уходить вот так. Всё это для меня ново и непонятно. Мы вроде и не в отношениях. И секса не будет. Ловить нечего.

— Угощу, — кивает и достаёт чашки.

Лера, похоже, тоже чувствует это повисшее напряжение. Копошится, расставляет на столе сладости. Готовит свой фирменный напиток. Не пил никогда кофе с корицей. Разок попробовал и теперь другой не воспринимаю.

— Значит, завтра подсадка. Тебя оставят в клинике? Есть какие-то противопоказания, кроме тех, что ты озвучила?

— Да нет. После процедуры дадут полежать около часа. А потом сестра приедет забрать. Из противопоказаний разве что избегать стрессов, соблюдать постельный режим примерно дня три-четыре. Не поднимать тяжестей и исключить физические нагрузки.

— И когда будут известны результаты?

— В прошлый раз через десять дней уже был положительный тест, — пожимает плечами и опускает глаза на чашку.

— Так это не в первый раз.

— Да, мы с мужем сначала пытались. Но плод замер на одиннадцатой неделе.

— Мне жаль, Ланская.

— Всё нормально, Роман Геннадьевич. Это лишнее, — Валерия улыбается опять натянуто, допивает свой кофе и встаёт. — Уже поздно, мне завтра рано вставать. Спасибо за укол и за то, что не увольняешь меня.

Намёк понял, поднимаюсь следом. Перехватываю за кисть, заставляя посмотреть на меня. Ладонь к щеке прижимаю и, склонившись, целую.

— Если нужно чего, звони, рыжая.

— Это лишнее, я справлюсь. Спасибо, — тараторит и отступает.

Не вижу смысла больше задерживаться, тем более вижу, что её это напрягает. Явно не хотела меня в личное пускать. Да и мне это не нужно. Не благородный я, не рыцарь в сияющих доспехах. Своих проблем выше крыше.

Уезжаю от Ланской с каким-то неприятным осадком на душе. Не из-за неё, из-за себя. И даже не хочется вечер продолжать.

Сразу домой. Душ. Сон.

Утром, около восьми, еду к Милане. Сонная бывшая в откровенном белье дверь открывает. Лямку с одного плеча скидывает, губу прикусывает. Соблазнять она умеет. Только не тянет. Даже на быстрый перепих.

— Одевайся резче. У меня нет времени ждать тебя.

— Ну, Ро-о-ом, — дует губы и обиженно уходит в спальню.

Двадцать два года девке, пора уже за ум-то браться. Нет, всё такая же инфантильная.

— Ты уверена, что хочешь избавиться от ребенка? — ещё вчера я бы не задавал этот вопрос.

Чёртова Ланская!

Захожу следом в комнату и прислоняюсь к косяку.

— А что? — настораживается Милана, к груди свитер прижимает.

— Нет, Мил, я совершенно точно не изменил своего мнения и воспитывать вместе с тобой чужого ребенка не буду, — усмехаюсь. — Но мало ли, ты подумай. Вдруг в будущем сожалеть будешь.

— Не буду! — отворачивается к шкафу. — Ты прав вчера был. Я неблагонадёжная и ничего не смогу дать малышу. Даже не знаю, кто отец! А плодить нищету, мучить его и себя точно не собираюсь.

Больше ничего не говорю, отмечаю, что хотя бы решение у неё вполне осознанное. Собирается Милана быстро. Больше не пытается соблазнить. И мы едем в одну из частных клиник, которую я нашёл ещё вчера перед