Оглядываясь меж деревьев, я заметила, что нахожусь на возвышении, со склона горы виднеются поле и поселение. Не рисовое. Не деревня. Это был большой город. Прямо передо мной лежал мужчина в самурайских доспехах. Я перевернула его на спину. Измятые латы и царапины по всему телу кричали о нападении — нападении дикого животного, — и я сразу всё поняла.

— Вы в порядке? — Голос дрожал, но я надеялась, что самурай примет это за обеспокоенность о нём.

Мужчина открыл глаза, тёмно-янтарный взгляд изучал меня сквозь пелену страдания. Неожиданно резко он приподнялся и сел.

— Позвольте, я обработаю ваши раны?

Мне хотелось хоть как-то загладить вину. Взгляд самурая стал осмысленным, и его щёки тут же вспыхнули алым. Он отвернулся.

— А что с вами приключилось?

Шлем на голове тоже изрядно помялся и сполз на глаза. Когда я его сняла, лицо мужчины снова залило пурпурной волной.

— Юрэй!

Я сжала его ладонь, увидела, что он довольно молодой — моложе, чем мне показалось сначала.

— Я человек, всё в порядке. Не бойтесь.

— Вы тоже пострадали? — всполошился самурай. — На вас напали звери?

— Нет, меня ограбили, — приходилось сочинять на ходу, — разбойники… Я направлялась к своему дядюшке в Нарасако, но встретила нехороших людей.

— Что ж, вы почти добрались до города. Нужно достать вам одежду.

Он, всё ещё стесняясь на меня взглянуть, поднялся и прошёлся вокруг, нашёл мешок с вещами и стал там рыться. Я наблюдала за ним — порывистые движения, нервная дрожь, красные щёки.

— Как вас зовут?

— Горо… просто Горо безродный.

— Так вы не самурай? Вы ронин?

Он протянул мне ткань, и, развернув её, я обнаружила чудесное косодэ — рубаху нежного бледно-жёлтого оттенка с узорами из осенних листьев и растений на ткани с косым плетением. Едва различимый голубоватый оттенок орнамента и тонкая работа придавали одеянию изысканность.

— Возьмите это, пока сгодится. И вы правы, я ронин.

Я надела косодэ, изумляясь его мягкости, прелести и женственности.

— Невероятно… такое красивое. Чьё оно?

— Человека, который был мне дорог. Уже не важно, мы с ней никогда больше не увидимся. Теперь можете идти в город.

— А вы не пойдёте? Напавшие на вас звери и на меня разбойники ещё могут быть здесь. Куда вы вообще направлялись?

— Не важно. Мне нет места на этой земле, и новое имя моё — Позор.

— Не надо сгущать краски, жизнь-то не кончена.

Мне стало спокойнее оттого, что Горо-сан несильно пострадал и, судя по всему, не подозревал меня в нападении. Я не хотела никому причинить зла и теперь могла порадоваться, что волку удалось добраться до Нарасако. Вот он, как на ладони, — я прошла к краю скалы: видны высокие дома, крепостная стена, башенки пагоды и небольшого замка местного даймё.

А за городом стелилась голубая дымка, сверкающая в свете восходящего солнца, — море. Оно сливалось с небом и завораживало. Лишь ослепительные отблески света — наверное, это было самое яркое, что я видела в жизни, — помогали понять, где вода, а где небосвод. Океан в Нью-Йорке и Хэмптонсе совсем другой, там огромные пенные волны накатывали на берег мутную от песка и мусора воду. Тёмная глубина пугала и приковывала взгляд.

Здесь же море казалось ласковым, алмазным, добрым другом.

— Горо-сан, не уезжайте из города, он прекрасен, — невольно вырвалось у меня.

— Знаю.

Он стоял позади совсем близко, и я слышала его тяжёлое дыхание. Горо-сан всё ещё был красным и немного странным. Что-то казалось неправильным, моя рука невольно потянулась к его щеке, но я тут же отдёрнула её.

— У вас жар!

— Нет-нет, всё в порядке. — Он попятился.

— Возможно, в раны попала зараза. Вам нужен врач. Вернитесь в город, давайте я вас провожу?

— Мне туда нельзя! — Горо-сан запнулся и шлёпнулся на ковёр из листьев и еловых иголок.

— Вот же упрямая жаба!

По моей вине человек страдал. В сущности, я ничего не знала об укусах оборотней и не представляла, в какой опасности Горо-сан, — грозит ли ему обычная человеческая болезнь или что-то потустороннее.

— За… зараза? Откуда тебе знать?

— Меня учила грамотности одна добрая женщина. Кроме письма и счёта, она рассказывала и другие вещи. Например, кое-что из медицины. Если у тебя порезы до крови и жар, значит, в раны попала грязь. В городе должен быть лекарь, который промоет эти ужасные царапины. Иначе умрёте от заражения.

— Не важно. Мне и самому следовало совершить сэппуку. От судьбы не уйдёшь.

— Варёный каштан мне в уши! Не желаю этого слушать. Пойдёте со мной и найдём лекаря! Я не позволю вам умереть.

Вот ведь странно, судьба мира, о которой говорил Эол, казалась такой далёкой, нереальной, происходящей с кем-то другим, что совсем меня не взволновала. Но я не могла оставить доброго ронина, отдавшего незнакомке косодэ, которое явно было ему дорого. Мне живо представилась хозяйка этого наряда, молодая девушка, к которой самураю не пристало приближаться. Однако они встретились и полюбили друг друга. И вот теперь оба опорочены. Он изгнан, она заперта в замке.

— Вы когда-нибудь любили, Горо-сан?

Он поднял на меня влажные глаза. Я вспомнила, как сильно надеялась, отправляясь в путь, что Коити жив, что я смогу его найти.

— Она не хотела бы, чтобы вы погибли.

— Её зовут Судзуми Аяно, — выдохнул он и рухнул навзничь.

Я подбежала, прислонила ладонь к его носу. Дыхание, быстрое и жаркое, опалило мою кожу. Я не могла бросить его на смерть в лесу: разбойники растащили бы доспехи, а дикие звери и хищные птицы разорвали бы его на куски. Нет, Аяно-сан, тебе нужен ещё один шанс! Всем нужен ещё один шанс!

Я попыталась взвалить Горо-сана на спину, но он был слишком тяжёл. Пришлось освободить его от лишних вещей, доспехов, оружия. Я аккуратно спрятала всё около самой толстой сосны под корягой, понадеявшись, что ронин сможет потом отыскать. Если поправится. Когда поправится. Найденные медные монеты я взяла с собой, чтобы расплатиться с лекарем.

Лишь к вечеру я смогла дотащить Горо-сана до городской стены. Выбившись из сил, я представляла собой жалкое зрелище, но пыльное и измятое косодэ теперь не привлекало лишнего внимания. Ронин без доспехов тоже выглядел как простой крестьянин.

Стражник у ворот попытался нас остановить — приличные люди в сумерках не шастают, но несколько монет убедили его, что врач нам нужен очень срочно. Он велел идти прямо до центральной площади, потом в торговых рядах свернуть направо и там поспрашивать Агава Камэ-сама, старую черепаху-врачевательницу. По