— Ну. — Фарлоу потупила глаза и отвернулась. — Друзья предложили… было интересно, только и всего. Мне даже понравилось… я думала, от одного раза ничего не будет, но потом хотелось еще. Скорее, психологически. А потом уже и физически… Родители узнали, когда я стала втихую брать деньги у них из тайника, застали на месте. Потом долгие разбирательства, клиники… ломка. Ничего не получалось, и так я оказалась здесь. Среди униженных, опущенных… но это лучше, чем тюрьма. Принудительное обучение, лечение… все лучше, чем тюрьма. И стала тут бороться за себя. Понемногу получалось, и сейчас я полна сил и энергии снова влиться в обычный, человеческий коллектив…

— А мы, по-твоему, не люди, да? — Юрала странно посмотрела на подругу, после чего не менее странно улыбнулась.

— Нет, что ты! Вы люди, самые настоящие… добрые. Я так рада, что теперь не одна в своей группе, и мы можем объединиться и бороться за себя вместе. Хотя меня не ненавидят, я все равно очень боюсь, боюсь…

— Не бойся. — Блейк отпил из чашки чай. — Ты мне тоже нравишься. И ты, Рал. Рал?

— А? — Та подняла глаза от какой-то случайной книги, найденной на полке в доме друга. Сосредоточенное лицо сделалось глупым, и девушка виновата опустила голову. — Прослушала. Кого ты там боишься, Ния?

— Ты хоть что-нибудь сегодня сделала, Иида? — Засмеялся парень, а Фарлоу сконфуженно улыбнулась.

— Да. Языки, историю, МХК… алгебру у вас переписала. В разном порядке, как договаривались.

Маленькая, уютная комната вновь разразилась звонким, добрым смехом. Одноместная кровать теснилась у стены, а напротив нее крупный книжный шкаф с лампой на батарейках. Вся одежда была разложена на обычном стуле, что стоял слева от кровати. Рубашки стопкой лежали на подоконнике. В центр оставался лишь небольшой проход, где, на полу, сидели молодые люди.

Гостеприимный хозяин то и дело подливал одногруппницам фруктовый чай, пока те оживленно спорили о проблемах общественности, теме предстоящего ЭССЕ. Тьма уже давно опустилась на город, но никто еще даже и не думал идти домой. Личное пространство парня было хоть и небольшим, но вполне комфортным, чем мог похвастаться далеко не каждый, живущий у тети, но не с родителями. Он рос с матерью, и та, являющаяся довольно таки востребованной артисткой, часто путешествовала по городам, оставляя сына на свою сестру. Она, являясь довольно строгой, но при этом заботливой женщиной, своих детей не имела, и старалась создать племяннику все условия для жизни и существования. В какой-то момент даже не заметила, как тот вырос…

Зарабатывала немного, но Иэн никогда не был ни прожорливым, ни требовательным, да и носил, в основном, лишь высокие баллы. Поэтому жили они с тетей душа в душу, друг друга не упрекали, но помогали всем, чем могли.

— А почему ты оказался в этом аду? — Вновь заговорила Ния, заглядывая к однокурснику в глаза. — Выглядишь, как примерный студент какого-нибудь экономического… одинокий сердцеед… и вдруг тут.

— Не преувеличивай. — Парень отпил из своей чашки и перевел взгляд к окну. Печальные, темно-зеленые глаза устремились в небо, казалось, он выискивал в нем ответ. — Я на учете стою, полгода назад избил до полусмерти своего отца. Мы с матерью и тетей не видели его лет семь, или восемь, и вдруг он приходит, начиная требовать от нас денег. Пьяный был, грозился, что убьет… ну тут я не выдержал. Все как в тумане было, а пришел в себя — руки по локоть в крови. Во всех смыслах. Меня долго проверяли на вменяемость, агрессивность… в итоге мне дали выбор в суде, в силу возраста. Либо исправительное спец учреждение, либо тюрьма. И вот я здесь. Моя, в общем-то, история…

— Вся жизненная несправедливость в двух минутах разговора. Уважаю тебя, сильный человек. — Пробубнила Иида, запихивая в рот очередной бутерброд с сыром.

— Рал, ты одна все съела!! Нам хоть по одному оставь. — Печально отозвалась Ния, оглядывая почти пустую тарелку.

— Пусть ест, все в порядке. — Засмеялся Иэн, наблюдая за голодной одногруппницей. — Я еще сделаю. Твои родители диабетики вроде, да? Не кормят?

— О, кормят, еще как. Только пища у них безсахарозная, и безглютеновая. Каши на воде, одинаковые, каждый день… пустой злаковый хлеб, я пока жила у них, даже сою полюбила. А она у нас только по выходным… да и не родители они мне. Опекуны… но люди хорошие, это точно. Я семь месяцев живу у них и не жалуюсь. На еду если только. Чуть-чуть…

— Ну, это ничего еще. — Однокурсники кивнули и переглянулись, улыбались. — А почему ты попала в академию? Раз не ссорились, да и знакомы только семь месяцев?

— Рекомендовал приют, в котором я жила. — Юрала сконфузилась и опустила голову. — Странно что они вообще взяли меня после такой рекомендации, но взяли. И решили, так лучше будет.

— А ты что-то в приюте… сделала? — Не унималась Ния, хотя, видя, что подруга не отвечает, решила оставить тему. Видимо, она еще не созрела для такого диалога.

Звезды медленно проступали на густом, темном небе. Резкий ветер заставлял шаткие деревья скрипеть и мучиться. Они, старые, стояли много лет, но никак не могли умереть, хотя уже хотелось. Лужи никак не исчезали, и мокрый асфальт мочил студентам ноги. Вместо пения птиц по улицам гулял завывающий воздух, провоцируя у юных взрослых кошмары и страхи. Людей не было, были лишь фантомы, они чудились за каждым углом, на каждой стене…

И только горячая, темно-красная кровь, крупными каплями падала на влагу. Источала мерзкое тепло и железистый запах. Утро у некоторых будет тяжелым…

Даже несмотря на то, что начиналось, вроде бы, обычно. Рал носилась по дому из стороны в сторону, то в поисках книг, то чистой рубашки… часы упорно тикали, показывая девушке страшное время — без четверти восемь. «Я успею!» — гордо вскрикнула она, закусывая губу. Если по дороге ее не собьет автобус, конечно, а еще если весь путь она будет бежать со скоростью, примерно, девять километров в час. Не останавливаясь при этом на переходах, и возле магазинов со сладостями, которые гипнотизировали намного более сильно, нежели утренняя алгебра.

Ноги не слушались, пять часов сна снова скопились мешками под серыми, пустыми глазами. Она уперто бежала вперед, пока под ногами