На золотом крыльце — 3
Глава 1
Дела курьерские
С диким грохотом оторвалась крыша у кузова едущей впереди грузовой «Антилопы», я дал по тормозам и свернул на обочину, ошарашенно глядя на происходящее впереди. Раздались гудки машин и ругань водителей, порыв ветра распрямил баннер, закрепленный на арке моста.
«МОСТ НИЗКИЙ, „АНТИЛОПА“ НЕ ПРОЙДЕТ!» — гласила надпись.
Я снял шлем и почесал голову. Дела-а-а-а! Мне-то что, я — юркий, я — объеду. А пробка теперь здесь встанет серьезная.
Времени в обрез, у меня — посылка к Всеславу ИвАнову, в Башню! ИвАнов — это принципиально. Об этом ударении Ян Амосович предупредил отдельно, как будто я не понимаю. ИванОв — простолюдин, ИвАнов — аристократ! Именно потому я — ТитОв! Хотя, став пустоцветом, мог бы ударение и переставить, но вертел я их всех! Стану я еще подстраиваться, тоже мне…
Вон, как папенька объявится — тогда и узнаю свою настоящую фамилию, а потом решу — стоит оно того или нет. Хотя — может, и не объявится, я ж доверие не оправдал, телекинетиком заделался, вместо того, чтобы неизвестной мне родовой магией овладеть. Мне будет интересно взглянуть на его лицо, когда он узнает, что я еще и менталист! Родовая или не родовая, а двойная инициация — это не хухры-мухры, это редкий в природе зверь! Не такой прям, как нулевка, или, скажем, музыкальный маг типа Тинголова, но тоже — серьезный бонус.
Не только ударение в фамилии — штука принципиальная. Выполнить первый курьерский заказ тоже — дело чести. Так что, даже если бы тут прорыв с монстрами случился, я бы дальше поехал. А тут не прорыв, тут — обычный туповатый мужик, который читать не умеет. И с глазомером у него откровенно фигово. Объезжая место аварии, я видел, как шофер самой затрапезной наружности с ошарашенным видом вылезает из кабины и обходит кругом изувеченный грузовичок:
— Я думал — пройдет… — говорил он. — Думал — пройдет, понимаете⁈
Часть водителей из своих машин пялились на него с жалостью, другие — со злостью. Куча людей теперь из-за него тут потеряет время! Им было насрать на то, что он там себе думал.
Больше я не отвлекался, гнал вперед по Софийской улице сквозь земской город Колпино, не снижая скорость до самого заезда на эстакаду Кольцевой автодороги. Здесь, на КАДе, нужно было быть особенно внимательным: к потоку машин добавлялись грузовики, спешащие в Ингрию и обратно.
По обеим сторонам магистрали простирались бескрайние поля теплиц, оранжерей с овощами и фруктами, а еще — птицефабрики, свинокомплексы, ряды гаражей, складов и мастерских. Можно было увидеть и многочисленные промзоны с коптящими небо трубами, с грохотом, стуком, гудками и звонками. Жизнь кипела и била ключом, огромный город нужно было кормить и снабжать тысячей нужных мелочей: от трусов и бульонных кубиков до гироскутеров и сложной оптики. Я никогда еще видел ничего подобного вживую.
Честно признаться — петлять меж движущихся автопоездов, громоздких фур и мощных внедорожников поначалу было страшновато, но я быстро освоился, потому что перед своим первым заданием трое суток практически не слезал с электробайка,закрепляя довольно специфические навыки Руслана Королева по экстремальному вождению легкого мотоцикла, которые почему-то хранились в общей тетрадке с кривой надписью «Эндуро Дичь». Поработал я в своей Библиотеке — и навел на полке, посвященной управлению двухколесным транспортным средством, идеальный порядок, систематизировал все знания по правилам дорожного движения и повесил на самое видное место карту Ингрии — с автодорогами и достопримечательностями.
Верткий «Козодой», приобретенный колледжем специально под учрежденную должность курьера, был тем еще жеребцом, даром, что электрический и название птичье. По своим характеристикам он походил на машинки, которые использовались в этой странной спортивной дисциплине — «эндуро», экстремальных мотогонках. Широкий руль, спицованые колёса, высокое крепление переднего грязевого щитка, развитые грунтозацепы протектора шин и, конечно, компактный синхронный электродвигатель с индуктором из постоянных магнитов, который выдавал потрясающие пять с половиной тысяч реальных эффективных оборотов в минуту… И — нет, я не стал завзятым технарем, я просто брошюрку почитал и пару видосов посмотрел, чтобы перед пацанами выпендриваться, когда они с каникул приедут. Я даже сомневался, что правильно и к месту все эти термины применяю, что уж там.
В общем — гонял «Козодой» знатно, и я на нем себя чувствовал почти уверенно. Если бы не гигантский город вокруг! Заложив вираж и съехав с КАДа, я повернул на Обуховский проспект и помчал вперед, мимо Троицкой церкви и одноименной станции метрополитена, мимо Государевой Карточной фабрики и Государева Фарфорового завода.
Ингрия, как и многие другие крупные города Государства Российского, представляла собой компиляцию из опричных, земских, сервитутных и удельных районов. Однако, помимо привычных уже различий в архитектуре, территории под разной юрисдикцией здесь, как оказалось, разделялись меж собой водными артериями, которых имелось в изобилии — Ингрия раскинулась от давшей ей название Ижоры до Финского залива, на берегах Невы и многочисленных островах.
Так, например, Крестовский остров был разделен между кланами магической аристократии. Монастырский, с лаврой святого Александра Невского, являлся церковной юридикой. Адмиралтейский — с административными и военными учреждениями, Заячий — с Космодемьянской крепостью и Каменный — с Государевой гостевой резиденцией — относились к опричнине. Васильевский, Казанский, Спасский и Безымянный острова представляли собой разухабистый, эклектичный и невероятно прекрасный сервитут, в котором, кажется, люди настолько свыклись с Хтонью, глядящей из-за каждого угла, что воспринимали ее как нечто само собой разумеющееся.
Континентальная же часть города а также Димитровоградский, Федоровский и Аптекарский острова считались земщиной, хотя, конечно, от той же Пеллы или Колпино отличались разительно. По самым примерным подсчетам Ингрия стояла на сорока островах, и о принадлежности каждого из них, конечно, я говорить с уверенностью не мог — не побывал еще, не изучил, не рассмотрел. Тем паче, деление это не было абсолютным: целые кварталы и даже отдельные здания могли относиться к владениям того или иного аристократа или обладать автономными сервитутными правами, о чем свидетельствовали специально установленные крупные таблички.
Я мчал фактически по берегу Невы, глядя на прогулочные суденышки, боевые корабли и яхты аристократов, которые бороздили ее мутные воды, пересек Обводной канал и речку Монастырку… Самым сложным было не пялиться на все дома подряд и на прохожих. Я уговаривал сам себя, мол, доеду — погуляю, и там уж можно будет вертеть головой,
