Ливермор почувствовал некоторое облегчение после встречи с командой Cahn-Man Management в офисе Lookout. «В основном их опыт был связан с работой с метал-группами. Они перечисляли все те популярные метал-группы, о большинстве из которых я никогда не слышал, – вспоминает Ливермор. – Но в целом я пришел к выводу, что они могли бы поступить и хуже».

Недавно на волне успеха Nirvana Cahn-Man отделились от своего метал-реестра, подписав контракт с любимцами инди-рока Mudhoney и Melvins. Они также отважились заняться панком в лице новичков из Южной Калифорнии Muffs, которым они помогли заключить контракт на выпуск их первого альбома с Warner Bros. Records. Вскоре в их реестр также вошли такие перспективные исполнители, как Offspring, Pennywise и Rancid.

«Мы беспокоились [за Green Day], – говорит Аппельгрен. – Но они заверили нас: "У нас все будет хорошо. Все будет отлично". Они были очень уверены, а мы – нет. Нам так не казалось. А они как будто знали».

$ $ $

На Devonshire Studios в Северном Голливуде было уже за полночь, и Роб Кавалло сидел за своим столом, схватившись за голову. Несколько часов он микшировал дебютный альбом Muffs для Warner Bros. Records и зашел в тупик. Двадцатидевятилетний продюсер был измотан.

Шесть лет Кавалло работал в Warner Bros. в двойной роли, позволявшей ему выпускать альбомы в студии, а также находить и подписывать контракты с новыми талантами. Но после шести лет работы он мало чем мог похвастаться. Он имел дело со многими южноамериканскими рок-группами и глэм-метал-исполнителями, но во время бума жанра ему не удалось заполучить ни одну гранж-звезду. Ему нужен был хит, а иначе, как он опасался, со временем все шишки повалились бы на него.

Кавалло снял очки и кончиками пальцев потер глаза. Когда он их открыл, перед ним лежала кассета. «Роб, ты должен послушать это демо, – сказал ему менеджер Muffs Джефф Зальцман. – Это группа под названием Green Day, герои андеграунда из Области залива. Они считают, что готовы подписать контракт с крупным лейблом. Послушаешь?»

Кавалло посмотрел на кассету, потом на Зальцмана и пробормотал первое, что смог придумать его измученный мозг: «Ты что, издеваешься? Ты просишь меня слушать еще? Разве ты не видишь, что у меня глаза уже лезут на лоб, черт возьми, когда я пытаюсь микшировать эту песню?» Кавалло хотел выбросить кассету в мусорное ведро, но вместо этого в отчаянии отбросил ее на край стола и вернулся к микшированию.

Когда Кавалло, проработав еще пару часов, наконец, собрался домой, он заметил на краю своего стола кассету Green Day. Он смягчился и сунул ее в карман. «Не будь ленивым придурком, – проворчал он себе под нос. – Никогда не знаешь наверняка, верно? Возможно, она и вправду окажется хороша».

Выезжая на трассу 101, он поставил кассету в стереомагнитолу своей машины. Грубые четырехдорожечные записи «She» и «Basket Case» гремели из динамиков во время двадцатиминутной поездки в Вудленд-Хиллз. «К тому времени, как я туда добрался, – вспоминает он, – я, черт возьми, совсем очумел».

В этой группе было все, что искал Кавалло. Это был быстрый панк-рок, в котором была мелодия. «Это напомнило мне смесь Beatles и Buzzcocks, с небольшой долей нахальства Sex Pistols, – говорит он. – Еще я почувствовал в них ту же враждебность рабочего класса к истеблишменту, как у Clash». Но самое главное, это определенно был не гранж, жанр, который его коллеги по студии использовали на всю катушку последние два года. Этот саунд был совершенно новым и свежим.

Ему не терпелось заявить о себе в конкурсе на подписание контракта с Green Day, и вскоре Кавалло организовал поездку в Беркли, чтобы встретиться с ними. Летом 93-го года он приехал на Эшби-авеню, где группа жила в подвале серого дома в викторианском стиле. Он был не первым представителем A&R, совершившим это паломничество. По городу ходили слухи, что иногда перед домом вожделенной группы паркуются лимузины звукозаписывающих компаний.

Квартира выглядела и пахла так, как и можно было ожидать от места, где живет группа молодых музыкантов: дешевая подержанная мебель, разбросанные повсюду пустые коробки из-под пиццы и принадлежности для курения марихуаны, матрасы на полу. Но, несмотря на их неряшливое жилище, Кавалло был впечатлен профессиональным подходом участников группы к своей музыке. «Они были очень деловыми, – вспоминает он. – Они проверяли меня так же, как и я их. Их энергетика была настолько мощной, что успех им был обеспечен. Большинство групп приходят и говорят: "Мы хотим работать на крупном лейбле, поэтому сделай нас знаменитыми". Ребята из Green Day сказали, скорее, так: "Мы хотим работать на крупном лейбле, потому что собираемся добиться успеха, и если ты нам поможешь, это может случиться быстрее".

Группа показала Кавалло свою комнату для репетиций и дала ему ведро, чтобы он смог присесть. Все трое подключили инструменты и стали горланить песни, написанные ими для нового альбома. Студенткам колледжа, которые жили в квартире сверху, возможно, надоело слушать песни во время бесконечных ночных репетиций Green Day, но для Кавалло они звучали вдохновляюще. Они были даже более динамичными, чем он слышал на демо, которому не удалось передать юношеский пыл, вколачиваемый каждым участником в каждую ноту.

Дернт был надежным, прямым парнем, и его басовые партии неизменно подкрепляли яростные удары барабанов Кула. Армстронг был непревзойденным панк-рок-шоуменом, и каждая его строчка подчеркивалась искаженным выражением лица и выпученными глазами. Подобно тому, как лидер Clash Джон Меллор взял себе имя Джо Страммер, потому что умел «играть только на всех шести струнах сразу или вообще ни на одной», Армстронг отказался от вычурных соло. Он был помешан на аккордах, в основном на силовых. Его покрытая наклейками гитара свисала с плеча так низко, что доставала практически до колен, и он бил по инструменту с такой силой, что казалось, будто он пытается пробить им пол.

После того, как Green Day закончили играть свои песни, настала очередь Кавалло. «До них дошел слух, что я умею играть все песни Beatles, – рассказывает он. – Они начали меня расспрашивать. Как ты играешь это? Как ты играешь то? Мы пошли в спальню Билли, и я сел на кровать. Они скрутили мне косяк, дали акустическую гитару и велели играть песни. Больше всего их впечатлило то, что я умел играть нисходящую партию в "Help!"». Кавалло сыграл репертуар Великолепной четверки и, пока группа