Тынка чувствовал себя довольно уверенно. Он умел ходить по лесу мягкой бесшумной поступью, у него были совиное ночное видение, необычайно острый слух, восприятие тончайших запахов, осторожность дикого зверя, находчивость, смекалка и интуиция сибирского охотника. Он понимал язык зверей и птиц, мог с ними общаться. Несколько раз на него выходили немецкие поисковые овчарки. Но каждый раз при их приближении он принимал позу зверя, включал шаманское воздействие. Собака останавливалась, затихала и проходила мимо. Тем не менее к своим в «плен» эвенк все же попал.

Однажды в сумерках он наткнулся на немецкий конвой, который вел трех русских плененных офицеров. Остановившись, один немецкий солдат отошел в лесочек по большой нужде. Тынка ящерицей проскользнул к нему и одним взмахом своего ножа, без единого звука уложил немца на землю, а его автоматом расстрелял весь конвой. Пленным офицерам освободил руки и увел их лесными тропами к своим.

Русские увидели низкорослого худого крепыша, узкоглазого, постоянно щурившегося от света, с изображенными шрамами, смуглым азиатским лицом и не умевшего говорить. На все вопросы отвечал одним словом: «Тынка». А когда увидели его нож с запекшейся кровью и гравировкой на рукоятке «Эвенкия», все поняли. Это он наводил ужас на фашистов, это он Ночной Призрак Смерти – Сатана. Он виновник всех этих неправдоподобных событий, происходивших на линии фронта. Командир обнял охотника, снял с себя орден Боевого Красного Знамени и хотел его прикрепить на грудь эвенку. Но Тынка замотал головой, взмахом руки и топаньем ног показывая, что ему нужно туда, в немецкую сторону фронта.

Приближалась зима, Тынке выдали комплект теплой зимней одежды, маскхалат, и он снова бесследно исчез в лесах. Не одну тысячу немецких солдат уничтожил этот отважный безымянный сибирский герой, подорвал десятки эшелонов и складов вооружений. С «боями» дошел до польской границы.

Дальше не пошел – там уже чужая земля, подумал себе Тынка… Вернулся домой, в эвенкийскую тайгу. Живет один на берегу реки, в своей землянке. Совсем состарился, плохо видит. От землянки и до реки протянут канатик, за который он держится, чтобы не оступиться. Наведываются к нему охотники рассказать о делах таежных. Зовут в поселок к людям, но он только слушает их и молчит.

А о его подвигах на войне никто даже и не догадывается…

Морское крещение

Сколько помню себя, в дошкольном возрасте жил в деревне. Дедушка с бабушкой целыми днями возились в саду, и я был отдан сам себе. По соседству с садом простирался кустарниковый пустырь, заросший бурьяном, и я здесь всегда находил себе занятие с птичками, зверушками, жучками и паучками. Это был мой таинственный мир открытий и познания окружающей природы.

В гнездах птиц кормил птенцов, подкармливал ежат и ласок. В стеклянных баночках жили разноцветные жучки. Но самым загадочным и животрепещущим было множество, почти на каждом кусту, паучьих сетей с большими пауками-крестовиками…

Когда подрос, меня отправили в город учиться. К городу, школе и обществу людей так и не смог привыкнуть. Все свободное время проводил в лесочках, на полях и озерах. Опять меня как магнитом притягивали к себе паучки с их загадочными сетями…

Окончив школу, уехал учиться в университет на биологический факультет. В университете мне нравилось большое изобилие научных книг и лаборатории, где можно было не только учиться, но и проводить простейшие эксперименты. Старался досрочно сдавать экзамены и на все лето до осени уезжал на море в Кандалакшский заповедник. Север меня очаровывал красотой дикой природы.

Привыкший с детства к вольнодумству и самостоятельности, здесь, на Севере, пристрастился к мореплаванию на байдарке. Ни от кого не зависишь, сел и поплыл вдоль берега залива к своим творческим островам… Так что, когда я приехал в Кандалакшу, стояла ветреная погода, и по всей акватории залива было штормовое предупреждение, запрет на выход в море судов малого и среднего класса. Во время затишья мне все же удалось выбраться на попутном катере из порта до ближайшего островка заповедника.

Катер ушел, а затишье продолжалось весь день и следующее утро. Улеглись «барашки», море как будто бы успокоилось. Но суда из порта по-прежнему не выходили. Это было мое первое путешествие по морю на каркасной байдарке «Салют-2», обтянутой прорезиненной тканью и загруженной до предела снаряжением и продуктами. Не терпелось быстрее выйти в море. Замерил скорость ветра по анемометру, проверил замки крепления каркаса, загрузил байдарку снаряжением и продуктами. Поставил самодельный парус из треугольного куска брезента. Без всякого страха отчалил от островка и направился к материковому берегу, чтобы вдоль него безопасно идти к своим островам. Снова солнце, ветер умеренный до сильного. Лодка быстро бежит под парусом. Морская романтика зашкаливает эмоциями. Восторг и впечатления неописуемые. Но осторожность и благоразумие излишними не будут. Здесь приходится надеяться только на самого себя.

Плыву уже продолжительное время. Даже отошел дальше в море от материкового берега, скорее, ветром снесло. Небо немного прояснилось, увеличилась видимость, появился какой-то островок, но к нему причалить было невозможно: со всех сторон буруны. Потом появился другой остров. С подветренной стороны на него и удалось высадиться. Отдохнул, перекусил, просушил вещи и снова в путь.

Остров остался позади, лодка бежит быстро по морской глади. Настроение чудесное… Какое-то странное состояние бесстрашия и уверенности перед этой грозной, неспокойной водяной стихией. Настолько увлекся катанием по волнам, что и не заметил, как берег остался далеко позади, а шторм разыгрался во всю свою силу. То вверх взлетаешь на волне, то потом обрушиваешься куда-то вниз. Вокруг ничего не видно. Море с тучами неба смешалось. Одно занятие – изучать ритмы и динамику движения волн.

Горло Кандалакшского залива в шторм считается самым опасным местом на Белом море. Штормовые волны, заходя в сужение залива, становятся круче пяти метров и более. После огромной волны идут волны поменьше, а потом замешательство волн… В это время можно и экстрим-перекус сделать или что-то поправить на лодке, сфотографировать фотиком «Смена-2», в лодке перевести дух… В Заполярье белые ночи, и сбиваешься порой со времени суток. Кажется, плывешь бесконечно долго… стихия моря… бушующие волны.

Потом ветер резко изменил направление, и волны, как побесились, потеряли свой обычный ритм. Началась волновая чехарда. Объектив фотика залило водой. Но старая добрая «Смена-2» с автоспуском и механическим затвором работала безотказно даже в соленой воде.

После благополучной высадки на остров как будто бы и сил